Выбрать главу

Да и бунта особенного они не затевали, все было мирно: просили увеличить пайки, только и всего. Остановили проходческие агрегаты и исполнили запрещенный танец на площадке гравилифтов. Однако их замысел не сработал: наесться вдоволь можно, только выиграв лавры.

До полуночи остался час, дядька Нэрол устал, и присел со своей цитрой к нашему столу, пьяный в доску, и глядит волком. На меня даже не посмотрел, хотя перекинулся с Эо парой добрых слов. Все любят Эо.

Тут подходит моя теща, целует меня в макушку и говорит гордо, чтоб все слышали:

— Золотой ты наш мальчик, мы уже слышали! Выиграл для нас лавры! Весь в отца.

Дядьку совсем перекосило, заерзал, отвернулся. А я ему так, с ухмылкой:

— Что, дядя, не сидится? Газы?

Он так и взорвался:

— Ах ты, говнюк! — и кинулся на меня прямо через стол.

Ну, схватились мы, катаемся клубком по полу, мутузим друг друга кулаками. Нэрол здоровенный, тяжелее меня, но все равно в конце концов я оказался сверху и успел расквасить ему нос больной рукой, пока отец Эо и Киран нас не растащили. Нэрол плюнул в меня и уселся с кружкой на другом конце стола. Мать закатывает глаза, а Лоран хихикает потихоньку:

— Просто стыдно ему, что для лавров ни хрена не сделал.

— Трус хренов! Да ему поднеси их на блюдечке, руку побоится протянуть, — сплевываю я.

Тесть украдкой хлопает меня по спине и подмигивает. Эо тем временем сменила мне повязку, и я снова надел перчатку. Как ни странно, особой радости по поводу лавров у нее на лице не видно, только раз улыбнулась, вертя в руках край юбки, но и улыбка была какая-то кривая. Не понимаю, чего она так боится. Даже другие кланы радуются, от них то и дело подходят с поздравлениями. Уже все проходчики побывали у нас, за исключением Даго. Он так и сидит со своими, покуривая. Угощение у Гаммы не чета нашему, столы ломятся, закусок больше, чем выпивки.

— Погоди, урод, скоро перейдешь на паек, — злорадствует Лоран. — Небось в жизни не нюхал простой жратвы.

— То-то он такой худенький, — фыркает Киран, вызывая общий хохот.

Я подсовываю жене свой ломтик хлеба:

— Веселей, скоро запируем!

— Спасибо, я не хочу есть.

— Даже хлеба с корицей?

Эо снова улыбается, но все так же кисло, как будто знает что-то, чего не знаю я.

Вот уже и двенадцать пробило. Из «котелка» спускаются крабы. Обутые в гравиботы, они парят в воздухе над нашими головами. Убогие панцири давно не чищены, выправки никакой — все больше мальчишки да старики, ветераны земных войн. Но это не имеет значения, ведь у каждого в кобуре лучевик и дубинка-шокер на поясе. Не то что бы им приходилось когда-нибудь стрелять, мы и так смирные. Все в их руках: воздух, еда, дорога в порт. Нам оружие достать негде, хотя Эо была бы не против стырить где-нибудь лучевик.

Серые спускаются ниже, с ними коротышка из медных — наш начальник шахты и мировой судья Тимони Поджинус.

— Тихо, всем слушать! Кому говорю, ржавье? — рявкает Страшила Дэн.

Танцы и музыка мигом прекращаются, толпа молчит, задрав головы. Гравиботы у Поджинуса старые и шумные, он дергается в воздухе, как паралитик. Из гравилифта выходят еще крабы. Смешно взмахнув наманикюренными ручками, коротышка начинает свою речь.

— Друзья, соратники, отважные пионеры космоса! — умильно скалится он. — Сколь отрадно наблюдать ваше мирное празднество! Сегодня я с вами всем сердцем — простые напитки, простая пища, простые народные танцы — о, как это прекрасно, как я желал бы к вам присоединиться! Ни один розовый бордель с ветчиной и ананасами не доставит такого наслаждения. Зависть гложет мое сердце, но увы, увы… Мы — медные, и наш жалкий удел — унылая бюрократическая рутина. — Поджинус печально цокает языком и трясет медными кудряшками, переваливаясь с ноги на ногу. — Однако перейдем к делу… На этот раз норму выполнили почти все кланы, за досадным исключением Мю и Хи. В этом месяце они не получат ни мяса, ни молока, ни специй, ни средств гигиены — ничего сверх минимального рациона с овсянкой. К сожалению, объемы поставок с Земли не беспредельны, и мы не можем расходовать ценные припасы на отстающих. Надеюсь, это послужит уроком и впредь Мю и Хи не будут так лениться…

Они не ленились, они умирали. Эти два клана потеряли больше десятка человек при взрыве газа в шахте. Карман оказался побольше сегодняшнего, которого так испугался дядька Нэрол.

Поджинус продолжает распинаться насчет трудолюбия, потом наконец переходит к главному. Достает лавры — веточку с блестящими позолоченными листьями — и демонстрирует всем, подняв над головой.

Лоран пихает меня в бок, дядька Нэрол снова мрачно кривится. Я гордо выпрямляюсь, ощущая взгляды со всех сторон. Молодежь смотрит с обожанием и завистью: проходчик для них всегда герой, тем более сегодня, — но и старики поглядывают с гордостью. Киваю со сдержанной улыбкой — не прыгать же от радости, как мальчишка.