Забравшись на крышу «Унимога», Семиаза подаёт сигнал завести машины. Рычание тысяч двигателей и включающихся передач — это то, что не только слышишь, но и ощущаешь. Твоя грудная клетка трясётся, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Я мог бы заниматься этим каждый вечер. Над головой взрывается фейерверк. Ракеты разлетаются по небу зелёной, золотой и красной паутиной, освещая снизу клубящиеся облака. Это наш сигнал. Я отпускаю сцепление, и мы катимся вперёд.
Спокойной ночи, луна. Спокойной ночи, мир. Как бы всё ни обернулось, ничто уже никогда не будет прежним. Кэнди, ты никогда не узнаешь, как глупо я себя чувствую, пиздюхая на войну в этой четырёхсотсильной дорожной ракете, когда мне следовало угнать такую дома и отвезти тебя в Мехико, или в Вегас, или даже на настоящий венецианский пляж. Хотел бы я, чтобы у нас было больше времени и возможностей разрушить побольше гостиничных номеров. Видок однажды сказал мне, что нужно судить о своей жизни не по упущенным моментам, а по тем, которые ты ухватил. У нас было не так много всего в сравнении с вечностью, но это лучше, чем ничего. Я надеюсь, что Люцифер Наверху и знает, что будет. Он с давних пор знает, как работает моя голова. Скрещу пальцы, что и я кое-что знаю о том, как работает его. Элис, надеюсь, что Нешама заботится о тебе. Всё получится или нет. Всё просто. Я никогда прежде не собирал воедино так много потоков дерьма. Если бог не спасёт нас, возможно, это сделают небылицы и ложь. Может, всё то дерьмо, что я тащил всю свою жизнь, окажется полезным для чего-то, помимо выцыганивания выпивки и волочения за девушками, и то, что я всё ещё жив, что-то да будет значить. Однажды я позволил миру убить тебя, и чертовски стараюсь не дать этому случиться снова. Интересно, Нешама достал кристалл, готовый разбить его, если Небеса запылают, а ад расколется и поглотит сам себя? Спокойно, старина. Подожди финальных титров. Никаких дрожащих пальцев на спусковом крючке сегодня вечером.
Мы направляемся на юг в сторону порта и нефтеперерабатывающих заводов. Грузовики, бронетранспортёры и танки растянулись по пустой автостраде, раздирая на куски дорожное полотно. Оно сотрясается и трескается, поднимая град бетона и арматуры и швыряя его назад в движущиеся позади грузовики. Я поддерживаю скорость «Тестароссы». Не хочу оказаться в этом катящемся урагане дерьма. Пожары с холмов прокатились по городу, и вокруг нас по обе стороны дороги поднимается пламя.
В паре миль впереди верхний этаж автострады обрушился, и один её конец лежит на улице внизу. Семиаза и Йозеф либо не обращают внимания, либо не замечают. В отличие от меня. Я чертовски беспокоюсь, как бы мои почки ни превратились в итоге в украшение для капота. Если я остановлюсь, то упирающиеся мне в бампер грузовики раздавят меня. Здесь нет обочины, чтобы свернуть, и нет объездов. Похуй. Я вдавливаю педаль газа в пол. Поглядим, как далеко может улететь этот маленький красный фургон.
Рухнувшая плита содрогается, и куски дорожного полотна следуют за «Тестароссой» в пропасть. Это не падение. Это больше похоже на спуск с вершины американских горок. Машина стремительно падает и постепенно выравнивается на неповреждённом нижнем уровне автострады шириной в сотню полос. Дорога испещрена густыми пятнами растворителей и нефтепродуктов, но при этом извращённом освещении они сияют, как драгоценные камни и упавшие звёзды. Дорога Славы на Небеса.
Совсем скоро впереди мы видим зарево, будто солнце подожгло другой конец света. Но здесь нет солнца, лишь дым и это зарево, и едва увидев его, я уже знаю, что этот свет впереди — Небеса. Я оглядываюсь по сторонам в поисках Семиазы и Йозефа. Ради этого мы должны держаться вместе.
Наконец, я вижу сами Небеса. Они простираются прямо вдоль всего горизонта, чудовищная пародия на южные нефтеперерабатывающие заводы Лос-Анджелеса. Маленький божий гектар в светящемся производственном скелете доисторического зверя. Громадные газовые факелы, установки каталитического крекинга и вздымающиеся ввысь дистилляционные установки — это стальные шипы вдоль хребта зверя. Стальные небесные трубы-кости сияют золотом, подсвеченные тысячью натриевых газоразрядных ламп. И на каждой платформе, в каждом «вороньем гнезде» и на каждом сигнальном мостике ждут войны вооружённые ангелы.