- Я пыталась представить это место. Как ты сидишь тут.
- Я лежал. И слушал, как ты зовешь меня снизу.
- Ну и скотина ты был, Лондон.
- Есть такое дело.
Я хотел извиниться. Наверное, я просто хотел извинить. Я повернулся к ней. Она положила голову мне на плечо, поцеловала в шею, потом в щеку, потом потянулась к губам.
Не только у девочек, у молодых женщин тоже есть эти реостаты в глазах. Я поцеловал ее.
Это было совсем неправильно. Не те губы, не тот поцелуй. Она была не той. И зря я привел ее сюда. Где-то внутри меня ей все еще было одиннадцать, и эту тощую девочку с косами-змеями нельзя было целовать.
Она обняла меня, крепко. Ее руки отозвались резкой болью в перевязанных ребрах. Наверное, я дернулся. Она отстранилась, спросила: «Больно? Прости»
- Макс! - раздался снизу со двора тонкий девчачий голос. - Ма-акс!
- Лондон, иди объясни ей, что она ведет себя, как дура. Должен же ей кто-то сказать. Впрочем, я сама.
Она вскочила, зацепилась волосами за какой-то невидимый в темноте гвоздь, выругалась по-английски, выдернула шпильки из волос. Они упали, коснувшись кончиками моего лица. Словно стая бабочек бросилась на меня из темноты.
Я вскочил, помог ей высвободиться. Она нервничала, дергала волосы. Потом, снова выругавшись, прижалась горячими губами к моим губам.
- Макс! - донеслось со двора.
Она сбежала, прыгая через балки.
Я сел обратно на матрас и просидел, пока небо не стало черным. Следующим утром Джулс вышла замуж.
Я никогда не знал, что с ней делать. На свадьбу я не пошел. Может и к лучшему. Медведь покусал Ричмонда, Джулс было бы не по себе, если бы я это видел.
Еще через сутки она улетела обратно.
Я не знал, что ей написать, когда она была Джулс. Сейчас я, наверное, рассказал бы ей. Но миссис Ричмонд я писать не стану.
Ричмонд - это не часто Лондона. Это округ Нью-Йорка, и между ними слишком много километров.
Извини, что вываливаю все это на тебя. Просто... мне кажется, ты умеешь слушать.
Твой,
Лондон Птиц