— Обо мне пришел справляться, зинданчи?
Иль привет принес от шаха, от Тайчи?
Шаху своему ты можешь доложить:
«Алпамыш намерен очень долго жить!»
Шаху своему скажи, не умолчи:
Витязь Алпамыш самой судьбой избран!
За отвагу брошен он тобой в зиндан.
Если из зиндана выйдет Алпамыш,
Ты, Тайча, башки своей не сохранишь!
Витязя такого в яме ты гноишь!
Ты нам показал калмыцкие дела, —
Доброта твоя ловушкой нам была.
Знай, что твой дворец разрушу я дотла!
Сколько бы в неволе ни держал ты льва,
Ярость львиная останется жива!
Вот тебе, наушник, все мои слова!
Услыхал это Караджан, сердцем расстроился и горькими слезами заплакал: «Друг мой, оказывается, и в зиндане храбрецом остался, — духом не падает!» — Так он подумал и, весть о себе подавая, говорит:
— Скорбному немил белый свет!
Знай, что здесь наушников нет:
Преданный пришел к тебе друг,
Тот, кто честь поставив на круг,
[34]
Стал тебе из недругов — друг,
Много оказавши услуг.
Долго говорить недосуг, —
Я тебе напомнить могу,
Шел я за тебя на байгу.
Так тебе сказав, не солгу:
Я перед тобой не в долгу, —
Знай, что я — батыр Караджан!
Гусь, что прилетел в Байсунстан,
Нам принес посланье твое:
«Жив, но заточен, мол, в зиндан…»
Ведь сбылось желанье твое,—
Пред тобой батыр Караджан!
Весточку твою получив,
Пламя своих мук утишив,
Думая: «Покуда он жив,
Я, кто им на выручку зван,
Неужели, руки сложив,
Дружбы осквернив талисман,
Друга веры в друге лишив,
Не рассею страха туман,
Хоть и пеший — в эту страну
Не пойду, батыр Караджан,
Не найду тот самый зиндан,
Где сидит мой друг Хакимхан!»
Я к тебе пришел, Алпамыш,
Я, твой побратим Караджан!..
Думая, что я — зинданчи,
Соглядатай шаха Тайчи,
Друга повергаешь ты в стыд.
Бог тебе обиду простит, —
Знай, что это — алп-Караджан
Над твоим зинданом стоит!
Мною припасенный аркан
Я тебе бросаю в зиндан, —
Обмотай арканом свой стан,
Крепче завязать не забудь,
Покидай проклятый зиндан, —
Вытащу тебя как-нибудь!
От тебя куда мне свернуть?
Вместе мы отправимся в путь, —
Бог даст — невредимы придем,
В твой Конграт любимый придем,
Дружно мы опять заживем…
Ждет тебя родная страна, —
Знай, что бесхозяйна она,
Что Ултаном угнетена.
Пламенем тоски сожжена,
Ждет тебя в Конграте жена,
Верная твоя Барчин-ай…
Калдыргач, сестра твоя, знай,
Много унижений терпя,
По тебе страдая, скорбя,
Чахнет, захворав без тебя…
Сын твой, сиротою растя,
О тебе мечтает, грустя, —
Радости не знает дитя…
Там тебя родители ждут,
Сверстники-приятели ждут,
Все тебя в объятия ждут…
Истинную правду услышь, —
Мужественным будь, Алпамыш:
Много там врагов развелось,
Власть им захватить удалось, —
Всех поработить удалось!
Возвратись в Конграт свой родной,
Встреченный счастливой родней,
Ласковой утешен женой,
Славой свое имя покрой,
Вражеские козни расстрой,
Родину ты благоустрой.
Ну-ка, в путь счастливый со мной!
Узнал теперь Алпамыш Караджана, — подумал: «Много у него старания дружеского, да силы вытащить меня нехватит у него!»
Бросил Караджан в яму свой шелковый аркан, обмотал им Алпамыш поясницу. Караджан, понатужившись, тянуть стал, — видит Алпамыш, что, пожалуй, хватит у Караджана силы, — и такая мысль ему в голову пришла:
«Если ему, действительно, удастся вытащить меня и придем мы благополучно в Конграт, — народу много соберется, пир большой будет, стану я на пиру рассказывать что-нибудь, а Караджан тут похваляться начнет: „Мол, если бы я тебя, беднягу, не выручил, так бы ты и сгнил в калмыцком зиндане!..“ Не к чести мне будет похвальба его…»
Спиною назад откинувшись, уперся Алпамыш ногами в стену зиндана. Чувствует Караджан — тяжелей стал Алпамыш. Понатужился он еще больше, — так потянул, что аркан оборвался, — Алпамыш на дно зиндана свалился. Довязывает Караджан аркан, снова Алпамышу конец бросает, а тот ему такие слова говорит:
— На вершины гор высоких пал туман.
Видно, не судьба покинуть мне зиндан!
Время не теряй напрасно, Караджан:
Ради друга ты в такой пустился путь!
Через сколько мук пришлось перешагнуть!
Свидимся еще, быть может, как-нибудь, —
Я сумею сердца долг тебе вернуть.
А пока не стой напрасно, Караджан!
Все равно тебе меня не дотянуть:
Я тебя намного тяжелей, мой друг.
Голову свою ты пожалей, мой друг,—
Здесь тебе стоять опасно, Караджан!
Будь здоров и счастлив, отправляйся в путь,
На меня, мой друг, обиженным не будь!..
А Караджан стоит над зинданом, слушает такие слова и, ушам своим не веря, Алпамышу так отвечает:
— Не на твой рассудок ли упал туман?
От тебя ли это слышу, Хакимхан?
Ты с каких же пор так полюбил зиндан?
Я с каким лицом теперь в Конграт вернусь?
Иль слезами я теперь не захлебнусь?
Иль не прилетал с твоим посланьем гусь?
Что твоей сестре скажу я, Калдыргач?
Так ли на тебя, мой друг, я уповал?
Или ты тюрёй конгратским не бывал?
Или слез о близких ты не проливал?
Или никогда с врагом не воевал?
Как я с Калдыргач-аим теперь столкнусь?
Скажет: «Караджан обманщик, мол, и трус!»
Или вызволить тебя я не берусь?
Иль от верной службы другу отрекусь?
Или я услугой друга укорю?
Иль, спасая друга, мыслями хитрю?
С Алпамышем ли об этом говорю?
Уж не сам ли ты, мой друг, со мной хитришь?
Или храбрый лев пугливым стал, как мышь?
Или полюбил неволю Алпамыш?
Дожидаться мне доколе, Алпамыш?
Если я, придя, застал тебя живым.
Неужель тебя покину, друг Хаким?
Мне теперь в Конграт прийти с лицом каким?
Вижу я — в зиндане приобрел ты спесь, —
Чванству и упрямству разве место здесь?!
Обвяжись арканом — и на волю лезь!
Не из-за тебя ль я исстрадался весь!..
Алпамыш в свою очередь так на слова Караджана отвечает:
— На вершины гор высоких пал туман.
Вряд ли суждено покинуть мне зиндан:
Что, коль разорвется снова твой аркан?
Упаду — могу разбиться, Караджан!
Если разобьюсь я насмерть — не беда, —
Но калекой стать могу я навсегда!
Кровью плачу я, свой проклиная век!
За меня не должен ты терпеть стыда.
Смерть батыру лучше, чем судьба калек.
Если я такой несчастный человек,
То не во спасенье будет мне побег…
Скажешь, Караджан, что умер Хакимбек.
Жаль, что не в бою погибель я найду!
Говорю тебе, не стой ты на виду:
Мне-то все равно — в зиндане иль в гробу, —
Ты, мой друг, свою не искушай судьбу.
Холм высок, — посмотрит страж-калмык в трубу, —
Сквозь трубу тебя увидит за ягач…
Торопись, покуда не пришел палач…
Если вся родня моя поднимет плач:
Мать, отец, жена, мой сын и Калдыргач,
Скажешь, что меня в живых ты не застал.
Сына моего ты, как меня, люби.
А теперь спеши — себя не погуби.
вернуться
Тот, кто честь поставил на круг…— то есть как ставку в игре.