Ответил Кайкубату на эти слова так Алпамыш:
На эти слова Кайкубат Алпамышу так ответил;
Алпамыш в ответ такое слово сказал Кайкубату:
Дни прошли — опять явился Кайкубат:
Выслушал Кайкубата Алпамыш — и говорит ему:
— Нет, Кайкубат, — не удовлетворен я. — Мал такой калым за шахскую дочь.
А Кайкубат ему чуть не плача:
— Нечего мне больше в калым давать, — сказал же я тебе, — все уже отдал.
— А раз нечего больше давать, торговлей займись, — говорит ему Алпамыш. — Что выручишь, мне принеси.
— Чем торговать буду? — взмолился Кайкубат, — где мне товар взять?
— Э, — говорит Алпамыш, — товар я тебе дам. Вот смастерил я из костей несколько чангавузов, — девушки любят на чангавузах играть, — поди продай.
Алпамыш из зиндана выбросил наверх сделанные им чангавузы, — Кайкубат собрал их, в хурджун положил, — подумал:
«Янги-базар Тавкой управляется, — сорок ее девушек наблюдают за базаром, потому и другие девушки любят собираться там. Пойду на Янги-базар, — продам скорее».
Отправился он на Янги-базар, стал на чангавузе наигрывать, девушек приманивать. Стоит он — поигрывает, товар свой расхваливает:
Много девушек собралось вокруг него, — слушали, как он на чангавузе играет, песенкой расхваливая товар свой. Стали некоторые из них чангавузы перебирать, поигрывать — звук пробовать. Одна взяла, другая взяла, — у остальных глаза разгорелись, стали девушки наперебой чангавузы у Кайкубата разбирать, — так музыка им понравилась. Суют они Кайкубату по две лепешки, — очень довольны все. А Кайкубат, — смотрите-ка на него, — как ловко дело повел, сколько лепешек наторговал, — не успевает в хурджун складывать!
Подходят в это время сорок девушек Ай-Тавки, тоже разохотились, продать им чангавузы просят:
— Э, — говорит им Кайкубат, — кто опоздал, тот счастья не застал, — ни одного нет больше. Еще приготовлю — на этом же месте открою торговлю, — и вам, если нравится, достанется тоже, только брать, красавицы, стану теперь дороже.
— Принеси, принеси, уста-ака! — зашумели девушки Тавки-аим, — возьми с нас задаток пока. — А сами тоже дали ему по две лепешки.
— Хоп! — сказал Кайкубат, — обязательно принесу! — А сам радуется, думает: «Хорошо моя торговля пошла, — чангавузами торгуя, остаток калыма хлебом внесу».
Вернулся он к зиндану — сбросил весь хлеб Алпамышу:
— Смотри, сколько наторговал!
Алпамыш между тем выбрасывает ему еще один чангавуз — и так говорит:
— С этим чангавузом на Янги-базар не ходи, а отправляйся в сад, где прогуливается Тавка, и начни играть. Только смотри — девушкам не показывайся, а увидят они тебя, — в руки им не давайся. Спрашивать станут, — молчи, ничего не говори обо мне скажи — сам сделал. Проговоришься — все дело свое испортишь. А если девушки гнаться за тобой станут, сумеешь ли убежать от них?
Отвечает Кайкубат:
— Толстушки мягки, как подушки, величавы, как павы; худышки — как мышки вертлявы, ногами дрыгают, как козочки прыгают, а за мной не угонятся, — быть того не может, чтобы я не убежал от них… — Сказал так Кайкубат — и давай прыгать туда-сюда через зиндан.
— Ай, ты, плешь, смотри — в зиндан свалишься, — мне и без тебя тесно тут!
Испугался Кайкубат, взял чангавуз, отправился, — пришел к саду шахской дочери, — перелез в незаметном месте через дувал, спрятался под лопухом — и стал на чангавузе наигрывать. Услыхала Ай-Тавка — вышла с сорока девушками своими в сад, стали искать, кто играет, подошли к лопуху тому, а Кайкубат как выскочит из-под него — и давай бежать. Тавка-аим вместе с сорока девушками за беглецом бросилась — и такие слова говорит: