Выслушав ее речь, муж ее, бакавул Парманкул, тоже одно слово сказал ей:
— С детства ты была пронырливой совой.
Дура! Придержи язык болтливый свой.
Кто тебе сказал? Узнает шах Ултан, —
Ты за эту речь ответишь головой!
Тогда жена его сказала ему еще одно слово:
— Глупостью меня напрасно не кори.
Ты на это дело так, как я, смотри:
Разве дед Култай моложе Байбури?
Ты помог ли бию бурдюки таскать?
Старику ль такие бурдюки таскать?
Этому бурдюк — нестоящая кладь!
Тут-то я смекнула: борода — обман:
Бек наш — Алпамыш вернулся, пахлаван!
Если ты при нем избил Ядгара тут,
Утром непременно кровь твою прольют.
Люди, видишь сам, его не узнают.
Он врагам своим устроит Страшный суд.
Ходит он в народе, как простой чабан, —
Завтра все увидят: он — Хаким-султан!
Завтра в полдень — темный упадет туман.
Сироту побить — позор для мусульман.
Голову ты завтра сложишь, как баран, —
Завтра неминуем ваш ахир-заман.
Ответил ей опять муж ее, начальник поварни:
— Светом глаз твоих любуюсь я, жена.
Все же за тебя мне боязно, жена!
Как с тобой теперь столкуюсь я, жена?
Если от рожденья ты была глупа,
Стала ты сегодня также и слепа.
Если Алпамыш и дед Култай — одно,
Значит, ты ослепла, может быть, давно.
Смолоду с тобой мне спорить суждено:
Я скажу — бело, ты говоришь — черно.
Я тебе, несчастной, не могу помочь.
Если так упряма ты, ишачья дочь,
Издыхай себе, но убирайся прочь!
Только знай, что если ты сейчас помрешь,
Тратиться не стану даже ни на грош!
Так начальник поварни жену избранил и прогнал ее…
Тем временем, обгладывая свою кость, Ядгар, смеющийся, веселый, прибежал к матери. Увидала Барчин-ай, что так весел мальчик, обрадовалась — и слово сказала:
— Что-то ты так весел, сын мой, Ядгарджан?
Может быть, себе позволил озорство?
Или слово ласки слышал от кого?
Что, скажи, причина смеха твоего?
Уточка упала, пронзена стрелой.
Будет мой сынок охотник удалой.
Меткою да будет у него рука,
Связанной рука да будет у врага,
Да зачахнет каждый недруг сына злой!
Будь благословен, сыночек милый мой!
Что, скажи, причина смеха твоего?
На высокий шест садится ястребок.
Дети провожают стадо на лужок.
Жертвой за тебя да буду я, сынок!
Что, скажи, причина смеха твоего?
Ядгар, к матери обратившись, тоже слово сказал:
— Мать моя, отвечу я на твой вопрос:
Больше не придется проливать мне слез.
В племени конгратском я в почете стал, —
Дед Култай мне кость хорошую поднес.
Вот я почему развеселился так!
В униженьи жил я, много лет страдал,
Под туманом горя сиротой взрастал,
Окружен врагами, сердцем трепетал, —
Ныне дед Култай моей защитой стал.
Бакавул прогнал меня из тойханы,
Да к тому ж ударил без моей вины.
Как его Култай за это изругал,
Как он обличал его и попрекал!
А меня погладил, речью обласкал —
Мозговою костью угостил меня!..
Мать Ядгара, Ай-Барчин, тоже слово ему сказала:
— Дед Култай — бедняк и сам — незваный гость, —
Дед Култай не мог бы дать такую кость.
Старика того Култаем не считай:
Это — твой отец, одетый как Култай,
Мстителем пришел на ултантазов той.
Он увидел — ты обижен, угнетен,
Сын его, Ядгар, унижен, угнетен!
Знаешь ты отца, — он в гневе — как дракон,
Но себя еще не открывает он.
Жил в Байсуне он, не ведая тревог.
Не было врагам при нем путей-дорог,
Он алмазный меч от ржавчины берег,
Он в бою врагов крушить несметно мог.
Шаг его могучий слышу я, дитя!
Голос — гром гремучий — слышу я, дитя!
Сохранила Алпамышу я дитя!
Сын мой дорогой, твой бек-батыр-отец
Из страны калмыцкой прибыл наконец!
Такими словами обрадовала Барчин сына своего…
А теперь послушайте о состязании в стрельбе из лука на пиру Ултана.
Люди валят валом на той:
Благородный род и худой,
Знатный человек и лростой,
Старец и джигит молодой.
Будут сорок дней угощать
Свадебной богатой едой!
Грязных потаскушек сыны,
Прихвостни Ултана хмельны;
Еле из дверей тойханы
Вышел сам паршивец Ултан.
Зрелища начаться должны!
Громом загремел барабан,—
Двинулся народ на майдан:
Лучшие из лучников там
Будут по мишеням стрелять,
Хана и гостей забавлять.
Озорны, ретивы стрелки,
Пробуют тет
ивы стрелки, —
Проверяют силу руки.
Ходит между ними Култай,
Алпамыш — тот мнимый Култай.
— Ну-ка, дед Култай, не болтай —
Делом заниматься нам дай! —
Так ему стрелки говорят.
Алпамыш насмешкам их рад:
Значит, неопознан никем!..
Посланцы Ултана меж тем
Снова к Ай-Барчин пристают,
Подлые советы дают:
— Раз тебя разумницей чтут,
Что ж ты заупрямилась тут?
Розы ведь не вечно цветут,
Годы молодые пройдут,—
Сваты уж тогда не придут.
Ты не будь так чванна, Барчин, —
Выйди за Ултана, Барчин!.. —
Сватам отвечает она:
— Сколько я твердить вам должна, —
Самозванцу я не жена, —
Мужу своему я нужна! —
Те ей говорят: — Без причин
Счастье отвергаешь, Барчин:
Ултанбек — страны господин, —
Отвечая «нет», вместо «да»,
Своего не видишь вреда. —
А Барчин свое: — Никогда! —
Кольцекудрой честь и хвала!
Сватов она вновь прогнала.
Видят сваты — плохи дела, —
Что-то скажет бек Ултантаз,
Как-то примет новый отказ?
Надо возвратиться им к ней:
Может быть, ответит умней.
Снова беки входят к ней в дом,
Разговор ведут все о том:
— Слова мы разумного ждем, —
Не упрямься — думай путем.
Каяться ведь будешь потом… —
Ай-Барчин стоит на своем:
— Воду в решето с вами льем, —
Отнял у вас разум Ултан.
Он мне, говорю, нежелан.
Сколько б ни грозило мне бед,
Не скажу вам «да» вместо «нет».
Ултантаз ваш — вор, людоед,
Да погибнет он не в черед,
Семя его бог да сотрет!
Пусть меня он силой берет.
Стонет угнетенный народ.
Ой, родное племя мое,
Непосильно бремя твое,
Но настанет время твое!..