— Это не благотворительность. Софи действительно нужна компаньонка, потому что Аннелиза уходит от нее, а что касается Мюнхена, то ты сама сказала, что этот неприятный эпизод в прошлом. Я уже предал его забвению. В тот день мы оба были слишком возбуждены и забыли о благоразумии.
Его слова больно задели Ивлин.
— Неудивительно, что ты хочешь забыть об этом, — язвительно заметила она.
Макс иронически усмехнулся.
— Ты хочешь сказать, что не прочь все повторить? — спросил он и пристально посмотрел на девушку.
— Конечно, нет, — быстро ответила она.
— Ах так, тогда мы не должны позволять столь незначительным событиям мешать принятию важных решений.
Незначительным! Значит вот какой эпитет он нашел происшедшему!
— Вена — прекрасный город, — продолжал Макс, — Софи не потребует слишком много времени. В чем же истинная причина твоего отказа?
— Я уже объяснила, — ответила Ивлин отводя взгляд.
— Нет, не объяснила. — Макс подошел ближе и, положив ей руки на плечи, заставил поднять глаза. — Ты отказываешься из-за меня? Ты решила, что мне нельзя доверять?
Он почти угадал. Собрав всю свою твердость, Ивлин наконец решилась встретить его пристальный взгляд, но не смогла его выдержать и опять опустила глаза.
— Ты льстишь себе, — презрительно произнесла она. — Я вовсе так не думаю.
— Сомневаюсь, но можешь успокоиться, я буду занят только Софи. Неужели и ты не можешь хоть немного подумать о ней? Мы все возлагаем на операцию большие надежды, но она может оказаться и неудачной. Однако в любом случае это станет для Софи тяжелым испытанием. Мы почти ничем не можем ей помочь, но ей нужна поддержка. Ты нужна ей.
Ивлин высвободилась из его рук и повернулась к нему спиной. Затуманенным слезами взглядом она смотрела не отрываясь на зелень и золото сада.
— О Макс! — в отчаянии прошептала она.
Неужели он настолько слеп? Разве он не понимает, что быть другом и доверенным лицом его невесты будет для Ивлин почти таким же тяжелым испытанием, как для самой Софи предстоящая операция.
— Ну так что? — прозвучал отрывистый и резкий вопрос. Макс начал терять терпение.
Естественно, он не мот знать, что она чувствует. Ивлин намеренно ввела его в заблуждение, притворившись, что Гарри по-прежнему остается в ее жизни единственным мужчиной, потому что она не хотела показать, что на самом деле творится в ее душе. Значит, она не могла обвинять Макса в том, что он не понимает ее. Собравшись с духом, она повернулась к нему.
— Ничего, — коротко ответила она.
— Иви, прошу тебя, сделай это ради Софи, — с искренним беспокойством попросил Макс.
Ивлин не ответила, и видя ее несговорчивость, Макс холодно добавил:
— Неужели ты не способна подумать ни о ком другом, кроме себя?
— Ты обвиняешь меня в эгоизме? — возмутилась Ивлин.
— Что еще мне прикажешь думать? — бросил он. — Но может быть, эгоизм — действительно слишком резкое слово. Больше подходит себялюбие.
В принципе, это значило одно и то же, но его обвинение было несправедливым. Когда Макс впервые встретил ее, вот тогда она была настоящей эгоисткой, замкнувшейся в своем горе и отчаянии. Но с тех пор она сильно изменилась: перестала избегать людей, научилась с ними ладить. Ивлин гордилась тем, что преодолела в себе соблазн отнять Макса у Софи. Даже эту поездку к Хартманнам она совершила против своего желания, но ее отказ от предложения Софи был продиктован заботой об их общем благе, потому что Ивлин не хотела подвергать себя риску новых встреч с Максом.
Ивлин очень хотелось поехать в Вену, увидеть город, где живет Макс, и отсрочить расставание с ним. Но уже сама настойчивость такого желания говорила о том, что весьма неразумно ему поддаваться.
Что бы ни говорил Макс, Ивлин ощущала, что их неодолимо влечет друг к другу. Ивлин даже сейчас чувствовала это. В любой момент какое-нибудь непредвиденное событие могло разжечь в них огонь страсти, как это уже случалось на перевале Карер и по дороге из Мюнхена. Это было равнозначно тому, чтобы сидеть на пороховой бочке. Может быть, Макс и хотел бы таких отношений, но это принесло бы Ивлин только новые страдания и было бы нечестно по отношению к Софи. У Ивлин не было другого выхода, как только продолжать отказываться. Ей было больно сознавать, что Макс считает эгоизмом то, что на самом деле являлось самопожертвованием.
Решив положить конец затянувшемуся неприятному разговору, она спокойно сказала:
— Ну хорошо, я подумаю.
— У тебя мало времени для раздумья, — предупредил Макс, — Софи уезжает в Вену уже на следующей неделе.