Наш дружеский вечер проходил тихо, чинно и достойно.
Я наконец-то рассмотрела первого в собственной жизни настоящего графа. Худощавый высокий мужчина. Длинный нос. Немного близко посаженные глаза. Шатен, лысеющий и спереди, и сзади. Для тридцати пяти лет – нормальное начало.
После первой же рюмки мы перешли с ним на «ты» – при посредничестве Зигрид, конечно. Георг по-русски знал только: шпутник, Горбачев, Кремль. Он оказался страстным филателистом – чего я не понимаю – и рыбаком-любителем. Вот здесь мы и нащупали общую тему. Оказывается, он понятия не имел о рыбной ловле на мормышку. Целый час подробно и с зарисовками я втолковывала ему этот русский национальный метод. Кое-что приврала – не без того, потому что сама была специалистом в этом деле никаким, знала так, вприглядку.
Когда первый флакон у нас иссяк, щечки у Зигрид порозовели, Георг разрезвился, и было решено спуститься в ресторан. Вдвоем с кудахтающей невестой мы натянули на графа легкий пиджак и отправились углублять наше знакомство.
Ресторан был заполнен. Те, кто весь день вел здоровый образ жизни, сейчас восстанавливали гармонию, накачиваясь пивом.
Мы заняли столик с краю, почти у входа, попрепирались, кто за что будет платить, дружески решили – пополам, и беседа продолжилась.
На сцене фокусники сменялись певичками в национальных одеждах. Мои немцы с каждой новой рюмкой становились все более шумливыми. Зигрид переводила все хуже и хуже. Мне становилось скучно, я стала глазеть по сторонам. Один раз мне показалось, что я заметила того рыжеватого парня, которого видела в турнхалле. Я было дернулась, но вспомнила, что Георг не подтвердил моих подозрений, и вообще – «тетя Двойра, вы что же не на работе!».
Около девяти вечера Георг начал суетиться – новости по Си-эн-эн для него, видите ли, очень важны. Типичный мужик. Покачавшись над столом и определив направление движения, он ушел. После его ухода Зигрид стала еще скучнее. Причина оказалась в том, что завтра с утра они с Георгом уезжают в Мюнхен – в больницу и заодно навестить его тетушку. Вернутся под вечер. Зигрид не любила тетю своего жениха. А Георг был единственным наследником, поэтому тетю надо было очень… терпеть. Поболтав еще с полчасика, мы поднялись на свой второй этаж и расстались до завтрашнего вечера.
День пролетел быстро. Я освоила один трамплин – это оказалось проще, чем думалось. Затем очень успешно погоняла по сугробам. Было светло, тепло и здорово.
Под самый вечер я уединилась в своем номере, чувствуя замечательную усталость во всем теле. Это был первый полноценный день моих зарубежных каникул. Посмотрела на часы – уже девять. Интересно, вернулись ли мои немцы?
Поднялась с замедлением и пошла к ним в гости. Знала бы заранее, что произойдет, – сидела бы себе в кресле и радовалась жизни.
Прошла по коридору, постучалась. Внутри – никакого шевеления. Постучалась еще раз. Послышались быстрые шаги, дверь приоткрылась. Георг в домашней куртке, увидев меня, сказал:
– Хай! – и галантно отошел в сторону, пропуская. Работал телевизор, шла какая-то программа новостей.
Си-эн-эн! – вспомнила я, повернулась к Георгу, чтобы произнести какие-то слова извинения. Как же – побеспокоила не ко времени. Вдруг раздался легкий взрыв или громкий щелчок.
Под самым потолком, откуда брала свое начало цепь, поддерживающая люстру, вспыхнуло пламя, и секунду спустя трехрожковое металлическое сооружение рухнуло прямо на кресло, стоящее перед телевизором. В кресле лежали газета и очки. Георг как раз встал с него, чтобы открыть мне дверь.
Мы с ним переглянулись. Оба, наверное, подумали об одном и том же.
Хлопнула дверь ванной, из нее выскочила Зигрид – почти безо всего, в одной только шапочке на голове. Что-то прокричав, она бросилась к Георгу, они обнялись и начали успокаивать друг друга. Я подошла к креслу. Если бы я не видела вспышки, то, может быть, и отнеслась бы спокойно к этому происшествию. Одно звено цепи было разломано пополам, и края оплавились. Может ли замыкание создать такую температуру?
Входная дверь отворилась, и показалось лицо менеджера.
– О! – сказал он, вытаращившись на Зигрид.
Зигрид произнесла что-то односложное, развернулась и гордо ушла в ванную, шлепая босыми ногами.
Георг с менеджером начали ходить вокруг кресла, обсуждая эти чудеса.
Я вышла и направилась к себе. Если бы я была дома, то уже сейчас лазала бы под потолком, ощупывая огрызок металла, торчащий из него. Но здесь я в гостях, и это уже второе происшествие, случившееся в моем присутствии.
Пока можно предположить, что от Георга кто-то хочет избавиться. Две случайности подряд – это ни фига не случайности.
Зайдя в свой номер, я заперла дверь, пододвинула стол прямо под люстру, взгромоздилась на него и начала осматривать цепочку – люстра была такая же.
Цепь была миллиметров пять толщиной, обвивая ее, к патронам спускался провод.
Короткое замыкание такой металл разорвать не сможет. Если только сначала не подпилить, а потом не рассчитать точно, когда устроить это КЗ. Чушь! Тогда что? Я потопталась на столе и слезла.
Пластит! Вот что! Крошка этой взрывчатки, вставленный в него радиоуправляемый взрыватель… Если знаешь, что Георг сидит и смотрит телевизор именно в это время, остается только посмотреть на часы и нажать на кнопочку. Это можно сделать откуда угодно. Даже из ванной.
Я утащила стол на место. Взяла сигареты, подумала о приличиях, но все равно пошла обратно к своим немецким друзьям.
Дверь в их номер была приоткрыта. Зигрид стояла у окна, курила и вслушивалась в мужской разговор. Георг, менеджер и еще один служащий гостиницы стояли перед креслом и что-то громко обсуждали.
– Таня! – сказала Зигрид. – Извините, но здесь такое происшествие!
– Я помешала? – Я сделала вид, что собираюсь уходить.
– Нет, что вы! – Зигрид сделала приглашающий жест, а Георг подскочил ко мне и начал что-то говорить.
– Он говорит, что ты, Татьяна, второй раз спасаешь ему жизнь. Если бы ты не пришла – люстра упала бы прямо на него. Еще он говорит, что если бы был богат, то пригласил бы вас, как это? – сторожить?
– Телохранителем!
– Да!
Мы рассмеялись. Георг пожал мне руку и вернулся к креслу. Как объяснила Зигрид, «Альпенхоф-отель» должен выплатить Георгу компенсацию за это ужасное происшествие.
В комнату вошла горничная с носильщиком, носильщик унес люстру, горничная отодвинула кресло и начала прибираться.
Она была одета в короткое голубое платьице и белый фартук. Мужчины, глядя, как она, нагибаясь, орудует щеткой, заговорили медленнее и спокойнее. Мы с Зигрид переглянулись и рассмеялись. Собрав мусор в кучку, горничная вышла.
Георг, договорившись с представителями гостиницы, проводил их до двери, пнув по дороге эту кучку. Маленькая железочка откатилась в сторону в облаке пыли. Я подошла и щеткой сгребла мусор обратно, разглядев то, что нужно было.
– Не надо, Таня, – сказала Зигрид, – сейчас придет этот – служитель.
– Вы будете сообщать об этом в полицию? – спросила я.
– Зачем? Георг обо всем договорился. – Зигрид пожала плечами и перевела мой вопрос Георгу.
Тот отрицательно покачал головой. Я нагнулась и подняла заинтересовавший меня предмет.
Появилась горничная с совком. Через минуту она удалилась, сказав хозяевам что-то любезное.
Я села на диван. Георг с Зигрид смотрели на меня с недоумением. Ясно было, что они ожидали, когда я уйду. Но я не торопилась.
– Георг! Вы знаете, что это? – спросила я, протянув ему сплющенный кусочек металла.
Тот взял, посмотрел на него, подошел поближе к бра, висевшему на стене.
Инженер концерна «Дорнье» дураком не был. Он бросил на меня взгляд, в котором явно читалась озадаченность. Потом что-то спросил.
– Георг спрашивает тебя, Таня, – ты думаешь, что эта вещь была на люстре?