- Я знаю от друзей, что старуха Вильма когда-то проделала похожее со мной, - сказал Деян. - Что это за колдовство, мне неизвестно, и я на него не надеялся... По правде, я просто не знал, что еще делать.
- Однако сработало: я жив и даже снова могу пройти от стены до стены, не свалившись. Но будь я слабее - уже ничего не спасло бы меня, - сказал Голем. - Тем, чьи способности малы, может помочь только обычное лечение, когда оно своевременно. Неодаренным можно продлить молодость и жизнь лишь незначительно, используя всякие фокусы, и никакие артефакты, чудо-снадобья и кушанья из мяса убитых чародеев тут не помогут... У тех, кто от природы одарен, но не учился контролю хинры, способности иногда прорываются сами собой: эта малость все же влияет на них и добавляет выносливости, позволяет выжить тогда, когда другие бы умерли. Однако для того, чтобы сделать свою жизнь более долгой или хотя бы более благополучной, им необходимо учиться использовать свои силы осознанно и ежедневно уделять время практике. Иначе итог будет печален.
- Лучше скажи прямо, к чему клонишь, - ворчливо сказал Деян.
- Ты вряд ли протянешь до старости, если вскоре не начнешь учиться. И наверняка проживешь меньше, чем если бы...
- Бросил все и сделался одним из вас, да? - перебил Деян. - Ты уже что-то такое говорил, но сам признавал, что это неточно, и один Господь знает, что из этого может выйти... Помню, в детстве я играл с друзьями в крепость, и те называли меня чародеем. Чародеем по прозвищу Цапля. Это смешно, не находишь?
- Ты не понимаешь. - Голем покачал головой. - Я не преувеличиваю. Для тебя это, можно сказать, вопрос жизни и смерти, пусть не завтрашней, но скорой.
- Да все я понимаю! - Деян поморщился, недовольный тем, что не удалось перевести раздражающий разговор в шутку. - Но до того меня тридцать раз может настигнуть смерть сегодняшняя, не так ли? Да хоть крыша вот сейчас на голову рухнет! Так что давай оставим это, а?
- Крыша твою голову не проломит, уж об этом у меня хватит сил позаботиться, - серьезно сказал Голем.
- Приятно слышать, - проворчал Деян. - Но лучше будет, если ты продолжишь о том, о чем начал.
Час уже был такой, что, по правде, еще лучше было бы лечь спать - но беспокойные мысли все равно не дали бы заснуть, а любопытство требовало дослушать до конца. Узнать, что все же творилось в голове у человека, уведшего его за сотню верст от дому и ознаменовавшего своим нежданным появлением конец всей той жизни, какую он, Деян Химжич, знал.
Рассказ чародея не был похож ни на одну из историй, какие Деяну приходилось слышать прежде, и наверняка более правдив, чем жизнеописания Церковных отцов или байки Тероша о его похождениях, хотя во многих моментах ничуть не более правдоподобен. В том заключалась, несомненно, его прелесть; прелесть яви, похожей на сказку: сражения и далекие страны, короли и убийцы, тайны и колдовство, ненависть и любовь... Все, как в самых лучших историях. Вот только эта сказка-явь содержала еще несчетное количество человеческой мерзости и слабости и не имела счастливого конца.
- Способности Милы были столь малы, что, можно сказать, их не было вовсе, - сказал Голем. - Никакие ухищрения уже не могли скрыть ее возраста. Она выглядела, наверное, чуть старше меня; в моих глазах она была прекрасной женщиной зрелых лет, однако себе она, должно быть, казалась старухой, морщины и шрамы внушали ей отвращение к собственному лицу. Я не встречал никого, кому нравилось бы стареть, но, насколько могу заметить, женщины относятся к вопросам возраста особенно болезненно. И непримиримы к тому, что сами считают уродливым, сколь бы ни было оно малозначимо для других... Таковы, думаю, все женщины, и женщины-чародейки тоже - но в их распоряжении много времени и много ухищрений, чтобы его обмануть. А для таких, как Мила, старость быстра и беспощадна, словно бадэйская конница. Я знал, конечно, что однажды такое случится: сначала время возьмет свое, а затем смерть заберет Радмилу у меня на глазах - и я не смогу ничего, кроме как стоять в стороне. Но на поверку наблюдать оказалось невыносимо... Из-за злосчастного покушения утрата красоты настигла Милу раньше, чем та ожидала; здоровье ее больше не было столь крепким, как прежде, старость еще не наступила, но приближалась стремительно. Все это явилось для нее страшным ударом. За несколько лет она очень переменилась: начала избегать выходов в свет, впервые не вернулась на зиму в столицу, объявив о нежелании выезжать из Старожья, стала раздражительна, замкнута и, казалось, вовсе разучилась улыбаться. Я эгоистично ревновал любимую женщину к вечности, но смог бы смириться с естественным ходом вещей; думаю, смог бы - но не с теми страданиями, какие это доставляло ей... Уже давно я искал способ помочь и, не преуспев в создании искусственных тел на замену настоящим, пришел к выводу, что единственный путь надолго отсрочить для неодаренного неизбежное - это нарастить его способности. Не существовало учения, которое предлагало бы, как к этому подступиться, но мои навыки ваятеля, знание искусства немертвых Дарбата и практик священнослужителей Островов позволяли взглянуть на вещи чуть шире. Видишь ли... Считается, что бытие и небытие - как два конца палки, два полюса, - Голем для наглядности поднял полено и покрутил его перед носом, - соединенных вечным током хинры, духовной крови, который делает живое - живым; хинра каждого человека вносит свою долю в великий поток между полюсами. А между ними, на границе привычного нам, полного жизнью мира и дальше, за ней, лежит поле пронизанной хинрой неопределенности, где несбывшееся смешивается с несбыточным и порождает немыслимое и непознаваемое. За гранью мира пожирают друг друга химеры, безумие льется дождем на укрытую багровым туманом землю и бродят души, страшащиеся ступить в небытие или расстаться с его покоем ради суеты жизни, или не прошедшие еще свой путь к воплощению. Их хинра слишком слаба для живых, но слишком сильна для мертвых, слишком густа для того, чтобы раствориться в небытии. Обычные чары затрагивают лишь самый край этой неопределенной реальности, увязывая потоки и возвращая в мир несбывшиеся возможности. Лишь некроманты и ваятели погружаются чуть глубже ради того, чтобы призвать невоплощенных в мир, передав им вместе с частицей души долю своей хинры и усилив таким образом их поток. Любое проникновение за край мира справедливо считается делом непростым и опасным; серьезное путешествие туда, пожалуй, не считалось неосуществимым только потому, что оно представлялось совершенно ненужным, и никто до меня не рассматривал такую возможность всерьез. Я же, повторно изучив некоторые заметки старых дарбатских мастеров, понял, что не вижу препятствий к тому, чтобы, отделив дух от тела, спуститься туда и немного побродить в тумане, подобно другим душам, пока не отыщу в великом потоке ручеек хинры моей жены и не усилю его своим... В мире такое смешение не давало никакого результата, но за краем, в неопределенной реальности несбыточного, это должно было сработать - наподобие того, как это происходило при воплощении полуживых. Только без разделения души. Спуститься за край не было для меня проблемой - но необходимо было отыскать там поток Милы, напитать его и вернуться обратно. Способ поиска я вывел из заметок дарбатцев, в возвращении же посчитал возможным положиться на то, что хавбаги называли «нитью»: слабый след хинры, сохраненный особым образом и способный существовать продолжительное время даже за краем. Все это необходимо было проделать быстро, до того, как картины несбыточного раздавят мой разум и химеры разорвут меня на куски, но я за годы практики как ваятель до некоторой степени привык к ирреальности неопределенности и ее чудовищам, потому считал, что сумею управиться в срок, и риск неудачи невелик... Как неоднократно тебе говорил - я был весьма самоуверен; пожалуй, во всей Империи не удалось бы отыскать другого такого самоуверенного осла! - Голем напряженно рассмеялся. - Это была теория; оставалось доработать детали и осуществить ее на практике. Время поджимало: Миле было бы мало проку с моего успеха, если б она превратилась к тому моменту в немощную старуху; к тому же жизнь для нее все глубже погружалась во мрак... Пытаясь приободрить ее, я рассказал ей, над чем работаю, и что решение близко - надо только подождать; она, равнодушно пожав плечами, посоветовала мне сосредоточиться на службе вместо того, чтоб лезть в чужие дела, и отказалась продолжать разговор. В тот момент прошлые наши отношения, по-видимому, окончател