- Пока у нас дела шли как надо, мы с бунтарями не очень-то церемонились, - с неохотой сказал капитан. - И они с нами не станут. А сейчас еще у барона дикари на поводке. И два полка хавбагских наемников, с которыми у нас долгий счет... Пока Бергич медлит: не хочет распылять силы. Но, когда гроссмейстер ен’Гарбдад будет разбит, синезнаменные заявятся сюда. Мне этот городишко никогда не нравился, но там, откуда я родом, один бурьян, а здесь - так уж получилось - я долго прожил... Здесь, считай, у меня дом. И здесь Хара, - добавил он, чуть помолчав. - Если все продолжится как сейчас, войско гроссмейстера будет перебито: надеяться не на что, кроме как на чудо... А где его взять, чудо? Плевал я на всякую бесовскую ересь, пророков с проповедниками и хранителей со святошами: давно на свете своим умом живу, знаю - брехня это все да бредни; Господь нас балует чудесами не часто, но уж брехунам он воздаст однажды, будь покоен! Однако ж твой князь Ригич - всамделишный большой мастер. Темная лошадка. И я ничего не теряю, поставив на него пару медяков, потому как терять мне, считай, нечего; но это мне. - Капитан недобро ухмыльнулся. - Вопрос за вопрос, Деян. Зачем ему помогаешь ты? На самом деле.
- Ну... - Деян задумался. Он не видел причины врать Альбуту, но не был уверен, что сам знает правдивый ответ.
- Ну?..
- Непростой вопрос, Ранко, - сдался Деян. - По правде, он в свои злоключения меня против воли втянул, не спрашивая. Я злился на него по-черному, даже убить думал попытаться. А потом подостыл... Начал его немного понимать. Почувствовал благодарность, что ли. Как-никак, он дважды мне жизнь спас. По справедливости, я перед ним в долгу. Да и просто...
Как назвать это «просто», в котором множество всего смешалось, Деян так и не придумал, но капитан и не стал допытываться.
- Против воли втянул, говоришь? - спросил он вместо этого. - Ну, а ты ему зачем?
- Сам не могу взять в толк. - Деян пожал плечами. - Пожалуй что, я ему вместо козленка.
- То есть? - Капитан нахмурился. - Не понимаю.
- Когда еще мать с отцом живы были, через четыре дома от нас жила тетка одна - Лекой ее звали, - сказал Деян. - Раз, пока она у родни в Волковке ночевала, случился большой пожар. Счастье наше - огонь не на нас, в другую сторону пошел; я сам ничего того не помню, но мать рассказывала. Шесть домов сгорело, люди - кто спастись успел, а кто нет. У Леки семья большая была, и вся погибла: старики, видно, сразу угорели, муж с испугу без детей выбежал, потом обратно метнулся, брат за ним - да так назад и не выбрался никто, крыша обвалилась. Всего добра уцелело - один козленок, который на чужом дворе был. У Леки перед пожаром коза от хвори какой-то внутренней издохла, а козленок - совсем маленький еще - с виду здоровый был, ну его к чужой кормящей скотине и отнесли, авось примет; вот и остался он, и выжил. К зиме всем миром жилье погорельцам отстроили, отгоревали. А Лека козленка своего подросшего забрала и с тех пор стала с ним дружбу водить: в непогоду в дом брала, разговаривала с ним, как с человеком; то братцем звала, то сынком.
- Помешалась что ль? - недоуменно спросил капитан.
- Нет, она в своем уме была, не подумай: понимала, что к чему, что козел - скотина бессловесная, неблагодарная. Но все чувство, что родне, мужу да сыновьям раньше шло, козленку тому отдавала, чтоб с горя не убиться. А потом в привычку вошло... Сватались к ней мужики - да она всем от ворот поворот давала. Потом она со всей скотиной церемониться начала. Кроме коз и коровы, еще два десятка свиней у нее было; расплодились - поросят резать жалела. Жили в тесноте и грязи, вонь от них стояла - на три двора; как померла старуха, соседи всех забили: надоело уж очень. Но перед самой смертью она молодняк выгнала в лес, к кабанам; потомки до сих пор, может, бегают. А я смотрю на Голема, на себя - и вспоминаю Леку и ее козла, - с натянутой улыбкой закончил Деян.
Капитан недоверчиво хмыкнул.
- Ты бы себя видел давеча со стороны! Ага, позволил бы он тебе глотку драть, если б за козленка держал. Как же!
- Да мне вот думается - в том-то и беда, что позволил, - со вздохом сказал Деян. - Совсем дошел человек... Не к моей выгоде переубеждать тебя, Ранко, но, по-моему, твоя темная лошадка хромает на все четыре ноги.
- Лучше уж хромая лошадь, чем пешком ковылять, - отмахнулся капитан.
«Что-то в нем есть странное, - подумал Деян. - Даже очень».
Капитан подлил себе вина.
- Все, кого я встречал последние дни, рады были бы бежать от войны, - сказал Деян. - Ну, кроме Голема: он, понятно, не в счет. Даже твой сержант вчера боялся, что его отправят с нами назад. И остальные твои люди недовольны: я слышал утром, как они между собой говорили. Оно понятно - дело опасное... Но ты - ты будто бы и рад! Снова возвращаю тебе твой вопрос, капитан Альбут: что не так с тобой?