- Бен! Сейчас у меня нет дома, в который можно было бы тебя пригласить и усадить за стол, - сказал Деян, когда снова смог говорить. - Но когда-нибудь он будет построен, а мой дом - твой дом: всегда.
- Наш дом, - поправила Эльма, заставив теперь уже Деяна покраснеть.
Голем рассмеялся:
- Спасибо, девушка! Деян, я твой должник, - а я не люблю быть должным. Внизу, в камере-кабинете у галереи, есть сундук. Ты сможешь его открыть: в нем - мои старые книги, по которым я когда-то учился. Можешь продать их: они по нынешним временам стоят целое состояние.
- Спасибо, но... - начал Деян.
- Мне они не нужны, - перебил Голем. - Можешь продать - или можешь прочесть их сам, - с лукавой улыбкой добавил он. - А если когда-нибудь надумаете отправиться в «большой мир» - найдите меня: я буду рад. И охотно отыщу какое-нибудь занятие, которое придется тебе по вкусу, Деян. Ну, мне пора. Бывай!
Он отступил назад и исчез - как будто его и не было.
- Эй... - растерянно окликнула Эльма, оглядываясь.
- Кажется, ты почти заставила его прослезиться. - Деян обнял ее за плечо. Лес вокруг казался необычно уютным. - А он не любит долгих прощаний.
- Понятно. - Эльма улыбнулась. - Что за книги?
- Что-то про чародейство, наверное.
- Будешь смотреть?
- Буду, - с неожиданной для себя уверенностью сказал Деян. - Но не прямо сейчас.
Ему не хотелось спускаться из живого, дышащего леса в темное и душное подземелье: чудеса могли подождать до ночи.
- Есть еще одно дело, - сказал он, глядя на растущие между камней веснянки - хрупкого, даже робкого вида, но невероятно стойкие бело-голубые цветы - Сходишь со мной, Серая?
- VI -
К кладбищу они подошли с двумя букетами: большим - сразу и отцу с матерью, и братьям, чьи могилы остались где-то за сотни верст, - и чуть поменьше: к неприметному надгробью старой знахарки.
Последние лучи закатного солнца освещали могилы.
- Я дал зарок: сразу, как вернусь, выбью на камне имя, - объяснил Деян, кладя букет. - Голем сказал, «Вильма» - это что-то вроде присловья: «Пусть боги смотрят в другую сторону». Или как-то так. Ничего, в общем, плохого. Сейчас по темноте каменотеса из меня не выйдет: так хоть цветы...
- Тебе и не нужно ничего делать: присмотрись-ка получше, - странным голосом сказала Эльма.
Деян прищурился, пытаясь разглядеть надгробие лучше: время, проведенное в ханрумской мэрии за письменным столом, порядком подпортило его зрение, поэтому он совсем не сразу рассмотрел две длинных ровных надписи, идущие наискось через камень.
Мария Владилена Дваржич-Ригич
«Вильма»
- Похоже, Рибен хотел закончить твои дела, - сказала Эльма. - Но откуда ему знать имя?
- Она дочь его жены, Радмилы, от второго мужа. - Деян выпрямился. С надписью камень смотрелся куда лучше. - Мне тоже об этом подумалось, еще в госпитале... Иначе колдовство бы не сработало.
- Колдовство? - непонимающе нахмурилась Эльма.
- Мы с Големом родня, совсем дальняя, но, если судить по лицу, я много от его деда, моего пра-пращура, перенял, - объяснил Деян. - А в прошлом сам Голем передал жене часть своей духовной крови, когда та была ужа беременна... Таким образом, мы с Вильмой тоже получаемся как будто родственники: потому она и смогла спасти мне жизнь, когда меня искалечило, а иначе бы ничего не вышло, поскольку по обычной-то крови мы с ней чужие... Дед Големов тут ни причем, поскольку Вильма в Орыжи пришлая. И, значит, кем-то, кроме как дочерью Радмилы, она вряд ли могла быть... Хотя наверняка теперь уже не узнать. Наверное, Голем рассуждал похожим образом. Или, может быть, ему просто нравится так думать?
- Внизу, в кабинете, есть семейный портрет, - задумчиво сказала Эльма. - Его жена была очень красивой женщиной. Наверное, он сильно любил ее.
- Да, - согласился Деян. - Очень любил.
- VII -
Уже в темноте они вернулись к Сердце-горе и по неприметной зачарованной лестнице, начинавшейся прямо среди развалин, спустились вниз. Обжитая орыжцами часть подземелий больше напоминала богатые волковские погреба, чем казематы древнего замка; но другая половина пахла каменной пылью и сказкой, и черные тени прошлого, таясь в неосвещенных углах, тянули к нежданным гостям свои бесплотные руки. Угрожающе и просительно, выжидающе и приветственно, приглашая услышать, увидеть, объять, стать частью сбывшейся - но законченой ли? - старой легенды...
В галерее рядом с усыпальницей оказалось больше десятка портретов; наверняка Деян cмог узнать лишь Джеба с непривычно ироничным выражением лица и Венжара ен’Гарбдада - почему-то верхом на лошади. Но легко было предположить, что щуплый старик с проницательными глазами - председатель Марфус Дваржич, лысый толстяк в мундире - Влад Бервен; немного обрюзгший человек с мечом в руках у фамильного герба - отец Голема. А рядом, в простой раме, до странного похожий лицом на самого Деяна офицер в зеленом с золотом мундире - дед, князь Микел Ригич. И красивый мужчина в роскошных одеждах на фоне высоких башен далекого города - император Радислав, великий правитель и великий преступник, чье честолюбие стало причиной стольких несчастий.