– Что еще?
– Он предложил помочь ей убедиться, но она сказала, что разберется сама и чтобы он не мешал лекарю лечить. Почему я понимаю?!
– Так и должно быть; ты в прошлом бывал на Островах с Рибеном, значит, наверняка знал этот язык, – успокоил его Деян. – Дарвенский же ты не забыл – только значения некоторых слов. Так и тут.
– Господа, замолчите или выйдите вон! – сердито шикнула на них Харрана, и разговор прервался.
Она мяла и простукивала грудь и живот чародея пядь за пядью, бормоча под нос не то заклятья, не то просто ругательства. Чародей терпел молча, только морщился и кусал губы.
Наблюдать за этим непонятным лекарским колдовством было неприятно, но ждать за дверью казалось не лучше.
Деян придвинул себе табурет – нога после прогулки опять заныла – и сел, уставившись на полоску света, проникавшую между ставнями. Мысленно он успел досчитать до пятиста и начал считать обратно, когда Харрана выпрямилась и встала, отряхивая руки, словно на них налипло что-то невидимое. Осмотр явно дался ей нелегко: она дышала тяжело и шумно, платок на лбу потемнел от пота.
– У вас невероятно мощная хинра; никогда раньше не видела ничего подобного, Р’гич-абан. Впрочем, неудивительно… – Харрана снова перешла на дарвенское наречие; как Деян понял – специально для него и Альбута. – Но после смертного сна она течет слишком медленно: возможно, процесс пробуждения завершился не полностью или прошел неправильно. Чтобы поддерживать в теле жизнь, вы внутренним усилием ускоряете поток, но цена за это – еще большее нарушение его естественного течения. Иными словами, вы калечите сами себя. Незначительно, однако время идет – и повреждения накапливаются… Вам это известно?
– Да, я предполагал нечто подобное, – мрачно отозвался чародей. – Как и то, что если ничего не предпринять, это убьет меня. По-вашему, как скоро?
– Не могу предположить точный срок. Но, боюсь, это случится скоро, Ригич-абан. – Она заглянула чародею в глаза. – У меня нет достаточно знаний и мастерства, чтобы помочь тебе, но, быть может, они есть у кого-то другого. И тебе лучше поторопиться отыскать его.
– Сомневаюсь, что излечение возможно, – спокойно сказал Голем.
– Нельзя терять надежду, – ответила Харрана, не слишком скрывая, что она тоже сомневается в такой возможности. – Разрушение тела пока не продвинулось слишком далеко. Вчерашнее буйство сошло вам с рук. Внутренних кровотечений нет, ничего настолько серьезного, что наверняка убило бы вас в самое ближайшее время. Отдых, сон, лечение – и через день или два вы будете на ногах.
У Деяна вырвался вздох облегчения; словно камень свалился с плеч. Будущая угроза, о которой он и так догадывался, сейчас казалась невероятно далекой и должна была стать заботой опытных лекарей Венжара ен’Гарбдада, а его – вовсе не касалась.
– Я оставлю нужные лекарства. Но больше ничем не могу помочь, – Харрана чуть склонила голову. – Мне жаль.
– Не стоит сожалений. – Голем сумел изобразить подобие сердечной улыбки. – Спасибо, что пришли, Харрана абан-хо.
Она кивком приняла благодарность:
– Не верится, что это вы… В самом деле вы.
– Почему же? – Казалось, Голем действительно удивился. – Вы ведь понимаете способ, каким произошло мое возвращение. Это необычно, но не выходит за рамки представлений о возможном… Во всяком случае, не слишком далеко.
– Не слишком далеко – для вас? Но… я понимаю, да. И все же поверить непросто. – Харрана взглянула на чародея с сожалением и грустью. – Мои отец и дед возжигали подношения Абсхар Дамару. И в этот самый час кто-то молит Абсхар Дамара о помощи, в то время как Абсхар Дамар на постоялом дворе мается желудком и мигренью, упившись до полусмерти вина.
– Абсхар Дамар – глупая сказка, которую придумал какой-то невежа, – резко ответил Голем. – Я не Хранитель и никогда им не был.
– Эту сказку придумал ваш друг Абсхар Ханол абан Мирг Бон Керрер незадолго до кончины. – Харрана холодно улыбнулась. – Грустная, может быть, глупая – но хорошая сказка. Вы, милорд Ригич, ее начало – и ее конец: и похоже, что весьма досадный… Но, так или иначе, вы – Абсхар Дамар; люди моего народа присягнут вам на верность, едва узнают о вас. Я рада возможности услужить вам. Но мне жаль сказки.
Она сказала это спокойно и просто, как будто сожалела о нечаянно разбитой чашке. «Странная женщина… Или все хавбаги такие?» – Деян всмотрелся в ее смуглое лицо, отыскивая признаки фальши, – но тщетно. От Голема и следовало, по здравому размышлению, ждать настоящего или показного равнодушия, однако от Хараны при встрече с богоподобным «Хранителем» он ожидал недоверия, поклонения, страха – но никак не такого вот обыденного разговора…
– Вашей верности я не заслуживаю, но досаду – заслужил. Послушайте, Харрана абан-хо! – Голем уставился на нее одним из тех проникновенных взглядов, к которым часто прибегал, чтобы убедить в своей правоте Джибанда. – Раз вы сознаете меру моей ответственности… и вины… вы понимаете: я не могу ждать два дня. Даже до утра не могу. И так из-за моей слабости потеряно было слишком много времени. Я должен выехать как можно скорее… невзирая на последствия. Вы можете это устроить?
Харрана качнула головой:
– Невозможно.
– Мне не хотелось бы прибегать к помощи «вдовьих слез», но в случае необходимости придется, – сказал Голем. – Может быть, у вас все-таки найдется менее ценное средство?
– Я лечу, а не калечу, – отрезала Харрана.
– Прошу вас!
– Нет! – рявкнул Деян. – Совсем ума лишился?! Никуда ты сейчас не поедешь! Об отраве своей и думать забудь. Или… – Так и не придумав, что «или», он вскочил и зашагал по комнате от стены к стене, с каким-то отстраненным удивлением понимая, что действительно взбешен. – Мрак бы тебя побрал, вытворяешь невесть что, глупость за глупостью! С меня довольно. Делай, что скажет госпожа лекарь! И не морочь ей голову своей болтовней. Полтора, или сколько их там бишь было, века, и еще три сверх небо коптишь – а дурак дураком!
– Эй, ну, будет, будет… Я же еще не сделал ничего… – Голем казался совершенно обалдевшим и едва ли не напуганным его вспышкой. – Перестань, Деян. Чего ты так взвился?
– Ты уже сделал достаточно, чтобы опять валяться полумертвым, – с нарочитым спокойствием сказал Деян, подойдя вплотную к кровати и поймав растерянный взгляд чародея. – Но сегодня ты больше точно ничего такого не сделаешь. Если будет нужно, Джибанд об этом позаботится. Ты ведь не откажешь своему мастеру в этой услуге, Джеб? Он будет недоволен, но, как видишь, у него временное помрачение рассудка, так что до утра… самое меньшее – до утра все его приказы недействительны.
Было несколько самонадеянно требовать от Джибанда не подчиняться «мастеру»; однако великан кивнул с видимым удовлетворением:
– Я понял и совершенно с тобой согласен, Деян.
– Ну и ну…. Вы слышали: ваш «Абсхар Дамар» не волен распоряжаться даже самим собой, – обратился Голем к Харране.
Харрана промолчала, только покосилась на Деяна, как ему показалось, с некоторым уважением.
Капитан Альбут стоял в сторонке и делал вид, что его происходящее никак не касается.
– Ну что ж, абан-хо. Будь по-вашему: командуйте, – не найдя ни одного союзника, Голем сдался без боя. – Доверяюсь вашему искусству.
– VI –
Харрана велела капитану Альбуту принести с кухни подогретой воды и привести одну из женщин-служанок, которой собиралась поручить следить за приемом лекарства, а пока тот ходил, с интересом разглядывала Джибанда и перекинулась с ним десятком фраз на гортанном хавбагском наречии. В отличие от епископа Андрия, никакого предубеждения к «ненастоящим людям» она не испытывала.
Капитан вскоре явился с небольшим ведерком и фигуристой рыжеволосой девицей; Деян попытался вспомнить, та эта девица или не та, что развлекалась с чародеем ночью, но так и не смог, и, успокоив любопытство тем, что вопрос этот не имеет ровным счетом никакого значения, воспользовался случаем и выскользнул вслед за капитаном за дверь.