– Как тебе будет угодно, Рибен. – Если гроссмейстер ен’Гарбдад и чувствовал перед Големом страх, то сумел его не показать перед своими людьми. – Алнарон!
– Слушаю, Ваше Превосходительство. – От толпы наблюдателей отделилась темная фигура, на свету оказавшаяся худощавым плешивым мужчиной в черном мундире, не намного уступавшим в роскоши гроссмейстерской мантии.
– Слушайте внимательно, генерал. И вы все! – гроссмейстер Венжар ен’Гарбдад обвел взглядом собравшихся в тени шатров людей, которых становилось все больше: первые ряды не отпрянули только потому, что на них напирали сзади. – Четверть часа назад в наше расположение прибыл неожиданный гость. – Гроссмейстер поворотом головы указал на Голема. – Рад вам представить: князь Рибен Ригич. Старожский Голем.
По толпе пронесся изумленный возглас; названный Алнароном мужчина вздрогнул, но через мгновение вновь овладел собой и нацепил маску равнодушия.
– Как и вы, до нынешнего часа я полагал подобное невозможным, однако правда перед вашими глазами, – продолжил гроссмейстер, возвысив голос. – Князь Ригич мой гость. Он в своем праве находиться, где пожелает, – и не сомневайтесь: он в силах доказать это право любому из вас. Не пытайтесь ему перечить, если вам дорога голова.
– Мое почтение, милорд, – все с тем же невозмутимым выражением лица Алнарон опустился перед Големом на одно колено прямо на заляпанные грязью мостки. – Мой отец имел честь сражаться под вашими знаменами.
Лишь после этого Голем удостоил его взглядом и коротким кивком.
– Предлагаю продолжить разговор под крышей. – Венжар ен’Гарбдад отступил чуть в сторону и обвел широким жестом вход в шатер. – Если, конечно, милорд Ригич не возражает.
Голем скривился:
– Чем ломать комедию, прикажи лучше подать вина. Идем! – Голем чуть повернул голову – и Деян со смешанными чувствами понял, что последние слова обращены к нему. Ему хотелось знать, чем все закончится, однако совсем не улыбалось оказаться между молотом и наковальней. Но выбора все равно не было; после устроенного гроссмейстером представления возражать при всех Голему было бы неразумно.
Генерал Алнарон попытался проследовать за гроссмейстером – но тот повелительным жестом запретил ему входить.
Снаружи при неверном свете фонарей и факелов шатер выглядел богато и красочно, словно сошел с одной из тех разноцветных картинок, которые иногда попадали в Орыжь, потому и внутри Деян ожидал увидеть что-нибудь удивительное. Однако действительность, скрытая за вторым, внутренним пологом, оказалась обыденна и даже неказиста. Пол был укрыт очень толстой ворсистой тканью, витой орнамент на которой едва удавалось различить за грязными разводами; подвешенный к удерживавшей потолок треноге масляный фонарь давал тусклый желтый свет. Из мебели внутри было три составленных вместе стола, несколько табуретов и пара сундуков. Заднюю часть шатра отгораживала еще одна занавесь, неплотно задернутая, так что можно было различить скрывавшуюся за ней кровать и умывальник.
Самым необычным предметом в походном шатре Венжара ен’Гарбдада оказался большой стеклянный графин с налитой в нем до середины золотистой жидкостью и тонкие, на высоких ножках, очень прозрачные стаканы, стоящие на столе рядом с разложенной картой, какими-то бумагами и книгами.
Присмотревшись лучше к гроссмейстеру и к его чуть нетвердой походке, Деян с недоумением подумал, что тот, похоже, пьян.
Впрочем, вряд ли стоило удивляться: если Голем мог в неподходящий момент напиться вдрызг, то почему не мог поступить так же Венжар ен’Гарбдад? Причин искать забытья у него наверняка было не меньше, чем у Голема, и ответственность за целую армию вряд ли могла его остановить: если судить по Голему – чародеи вовсе не привыкли останавливаться и отказывать себе в исполнении желаний…
Деян украдкой вздохнул: от разговора двух великих колдунов прошлого определенно не стоило ждать в настоящем ничего хорошего.
Но беда пришла раньше и совсем не с той стороны.
– Невероятно, это и вправду ты, Бен! – сказал гроссмейстер, остановившись у стола. – В тот самый день, когда я окончательно разуверился в такой возможности…
– Почему же сейчас, а не на полтора столетия раньше? – спросил Голем насмешливо.
– Утром доставили донесение: Старожье разрушено, – буднично сказал гроссмейстер. – Мои рекрутеры надеялись добрать там бойцов, но баронские псы успели первыми. От села, в какое превратился Старож, остались одни угли.
Долгие мгновения до сознания Деяна доходило значение тех слов, что он услышал; охваченный паникой, он по привычке взглянул на Голема – и встретил ответный взгляд: растерянный, почти испуганный.
– Ты уверен, Венж? – переспросил у гроссмейстера Голем. – Тут нет ошибки?
– Вполне. – Гроссмейстер вытащил из горы бумаг на столе какой-то документ и протянул ему. Голем стал читать, все больше и больше хмурясь.
Деян подошел и заглянул чародею через плечо, но буквы расплывались перед глазами.
– Что такое, Бен? – обеспокоенно спросил гроссмейстер. – Только не говори мне, что Джеб остался там.
– Что такое?! – Голем швырнул бумагу на стол – Это моя земля, Венжар! И ты спрашиваешь, «что такое»?! Деян, мой проводник и помощник, оттуда родом…
– Не имею чести быть с вами знакомым, молодой человек, но сожалею, что Братство не сумело защитить ваш дом, – сухо, но без издевки сказал гроссмейстер ен’Гардбдад и снова повернулся к Голему. – Это была твоя земля, Рибен. Была – до тех пор, пока ты ее не бросил.
– Венжар, проклятый ты идиот, – прорычал Голем, не глядя на гроссмейстера: разложенная на столе карта захватила все его внимание. – Да как это вообще стало возможно?!
– Вот так, надо полагать. – Гроссмейстер передвинул вперед по карте какие-то фигурки. – Точно неизвестно. Информация всегда запаздывает, сам понимаешь… А поскольку Святейший Патриарх королевства Дарвенского намерен меня здесь похоронить, запаздывает сильнее обычного.
– Круг должен был давно остановить это безумие!
– Политика! – Гроссмейстер развел руками. – Любой, кто поддержит одну сторону, потеряет поддержку второй: чем вмешиваться, намного выгоднее дождаться, кто выйдет победителем. Если ты скажешь, что мы измельчали, Бен, то будешь прав… Даже наша сила – и та измельчала; ты заметил? Или тебя это не коснулась?
– Я заметил, что ты потерял разум, Венжар, раз позволил загнать себя в такую дурацкую ловушку! – Голем хлопнул ладонью по карте. – И не ты один!
– А ты, я смотрю, по-прежнему ничуть не сомневаешься в собственном здравомыслии, – насмешливо сказал гроссмейстер ен’Гарбдад. – Точь-в-точь как нынешняя Председатель Круга: она приходится старине Марфусу двоюродной внучкой, но имеет со стариком прискорбно мало общего.
Голем, не спрашивая позволения, взял ближайший стакан и плеснул в него выпивки из графина. Пригубил, поморщился, но наполнил до краев.
– Твои речи так же слащавы и приторны, как твое вино, Венжар, – сказал он. – Ты знал, что я еще жив. Так почему же поспешил объявить меня мертвым, а затем вычеркнуть отовсюду мое имя?
– Твоего имени я не трогал, – возразил гроссмейстер ен’Гарбдад. – Но после того как один эгоистичный и самоуверенный чародей сделался для мира все равно что мертвым, Кругу для решения внутренних разногласий стал нужен еще один голос. Поэтому…
– Не Кругу, но тебе, чтобы сохранить власть – ведь так, Венжар? – перебил Голем
Чародеи продолжали обмен оскорблениями, называли какие-то имена, обвиняли друг друга в глупости. Затерянная в Медвежьем Спокоище Орыжь была для них точкой на карте, ее гибель – мимолетным мгновением в их вековом споре; событием досадным, но незначительным и уже свершившимся, а потому более не заслуживающим внимания.
Кем были они, великие чародеи прошлого, герои исторических хроник и легенд – и кем была кучка небогатых простолюдинов: землепашцев, охотников, шорников?
– Ты должен был отступить раньше, – доказывал Голем гроссмейстеру ен’Гарбдаду, двигая фигурки по карте. – Но ты…