– Я был не в себе. И не желал иметь дело с твоим приятелем ен’Гарбдадом, – пробормотал Деян; ему было неловко – но не хотелось ни сознаваться, ни извиняться.
– А со мной еще меньше: не увиливай, – отрезал Голем. – Признаться, вчера я был на тебя очень зол, Деян. Но потом поразмыслил и понял, что у тебя тоже есть веская причина на меня сердиться; и не одна.
Он наконец спрыгнул с камня и подошел; ступал он бесшумно и пружинисто, как кот.
– Так что давай забудем. Здравствуй, Деян. – Голем протянул ему руку. – С возвращением домой.
– Рад, что и ты выжил. – Деян, все еще не вполне опомнившийся, пожал ее. – Но как тебе удалось уцелеть? И кого тогда хоронили с таким шумом? А тебя объявили мертвым…
–– Старожский Голем мертв, – сказал чародей. – А я жив. Так лучше всем. Кроме меня; но я был не в том состоянии, чтобы возражать.
Деян поймал его взгляд, как-то нехорошо остекленевший, – и сердце ухнуло в пятки.
– Неужели Джеб?..
– Да. Он сделал вместо меня большую часть того, что должен был сделать я, – нарочито-буднично сказал чародей. – Даже умер.
Деян забористо выругался. Язык не поворачивался попросить обо всем рассказать по порядку, но Голем угадал его желание и продолжил сам:
– Пока я пил и крушил мебель на постоялом дворе, Джеб через своего нового приятеля-барда связался с тремя небесталанными чародеями от моего имени и склонил их на свою сторону: среди молодых давно назревало недовольство бездействием Круга. Один бы я вряд ли смог надолго задержать речной поток, несмотря на «вдовьи слезы»; но Джеб и его союзники нашли меня, когда я прикидывал место для плотины, – и мы объединили усилия. Большие дела в одиночку не делаются: мудрость старинная – скверная, но верная.
– Сумасшедшая Вильма говорила так же, – сказал Деян.
– Последнее, что я помню ясно, – как выпустил тварей повертухи, – продолжил Голем. – Потом меня скрутило; дальше мрак. Я – и все остальные – были уверены, что смерть найдет меня в положенный срок: никто еще не переживал полной порции «вдовьих слез». Но юный потомок старого приятеля и его командир оказали мне услугу.
– Ян Бервен и полковник Ритшоф?
– Они, – кивнул Голем. – Ян боялся моего гнева, но настолько не желал оказаться причастным к моей смерти, что решился вылить часть зелья и разбавил водой; Ритшоф его хитрость заметил – но не стал мешать, опасаясь за жизнь своего гроссмейстера ен’Гарбдада. А я был уже слишком плох, чтобы обнаружить подмену… Джеб вместе с союзниками довел чары до конца и провел под моим именем переговоры: в нынешнее время мало кто знает, как я выглядел, а те, кто знают, помнят и то, что прежде я свободно мог говорить его устами. В обман поначалу поверили все, кроме Венжара, который меньше всего желал раскрытия. Дальше Джебу следовало бы занять мое место: однако он отказался. Я все еще дышал, и он отдал свою жизнь – вернул на место ту искру силы, которую я столетья назад вложил в него, – чтобы продлить мою… Просто рассыпался прахом. Помешать ему никто не мог. Да и не хотел: смерть Старожского Голема позволяла избежать смуты и некоторых неприятных вопросов насчет земельного наследования и места в Круге. Венжар сказал – он просил передать тебе благодарность, Деян. И пожелание жить дальше не стесняясь того, кто ты есть.
– Я буду помнить, – сказал Деян, сглотнув ком в горле.
– После объявления о моей якобы кончине все, кто был в курсе подоплеки событий, ожидали окончательного разрешения проблемы путем уже настоящей моей смерти, – сказал Голем. – Но, представь себе, Венжар не врал, когда говорил, что ждал моего возвращения и надеялся на него. Экая шутка! Понимая, что самому мне не пережить последствий продолжительного смертного сна, он когда-то поручил нескольким чародеям-медикам из числа приближенных к Кругу заняться поиском пути восстановления тела. Они кое-чего добились. Благодаря их усилиям – и щедрому дару Джеба – я жив. Даже не могу пожаловаться здоровье. Все же Венж удивительный человек: умеет преподносить сюрпризы, это у него не отнимешь.
Деян кивнул, хотя гроссмейстер ен’Гарбдад не казался ему таким уж удивительным.
– А что война? – спросил он.
– Статус Медвежьего Спокоища и прилегающих территорий пока остается спорным: пока они находятся под прямым контролем Круга, но в соответствии с намеченным договором, вероятно, вновь отойдут королевству Дарвенскому взамен на право свободного использования речных вод… Но, так или иначе, я заставлю короля Вимила довести восстановление обескровленных земель до конца: за это можешь не беспокоиться.
– Спасибо.
– Пожалуйста. – Голем криво усмехнулся. – И вот я очнулся. И что же? – Он развел руками. – Старый миропорядок триста лет назад разрушен из-за моей прихоти. Кругом лютует зима, бессмысленная бойня остановлена – но слишком поздно: на тысячу верст вокруг землю опустошила «трясучка», продолжают опустошать голод и холода; и к следующему году после вывертов с погодой хорошего урожая ждать не приходится. Джеб умер за меня, ты погиб по моему недосмотру. На счастье Венжара, я узнал про то, как он тебя отпустил и к чему это привело, еще когда был слишком слаб… Никогда я еще так сильно не жалел о том, что выжил, как в те дни. От мысли, что пора закончить это все, меня отвращало лишь то, что я не смел пустить дар Джеба по ветру вместе с его прахом. И еще одно. – Он вытащил из-за пазухи мундира сложенный лист бумаги и протянул Деяну. – Насчет письма Венжар тоже не соврал.
– Думаешь, мне стоит?.. – Деян растерянно взглянул на Голема.
– Да читай, читай вслух, – раздраженно сказал тот. – Ничего там секретного нет. Это последнее письмо моей жены ко мне, – пояснил он Эльме. – Друг сохранил его для меня.
Деян вгляделся в выведенные мелким красивым почерком строки. Вначале шли слова сожаления и благодарности, которые он все же не посчитал возможным зачитывать. Письмо было коротким.
– «Теряюсь, что еще уместно сказать, – прочел Деян вслух начало второго и последнего абзаца. – Милорд Ригич! Желала бы я родиться в иное время и встретиться с Вами иначе: но это не то желание, которому суждено сбыться. Моя жизнь коротка, тогда как Ваша, верю, будет долгой. Быть может, в час, когда Вы откроете глаза, даже кости мои рассыплются в пыль: потому выслушайте мою последнюю к Вам просьбу. Мир, ради благополучия которого Вами и Вашими сподвижниками – к которым, надеюсь, вправе сейчас отнести и себя – было положено столько сил, настигли дурные перемены. Зная Вас, не могу усомниться: из множества охотников поставить произошедшее Вам в вину Вы сами же будете первым. Но прошу Вас: оставьте ненужные и ложные сожаления! Умерьте вашу гордость и прислушайтесь к разуму. Никакие Ваши старания не предотвратили бы катастрофы: Вы лишь стали бы одной из множества ее жертв – напрасных жертв. Каким он будет – тот мир, в котором вы откроете глаза? – не могу знать, но и в нем, без сомнения, найдется применение Вашим талантам; так не отказывайте ему в Вашей любви и защите. Оставьте прошлое пожелтевшим страницам летописей. Живите и будьте счастливы!
С почтением и надеждой,
Р.Р.»
– Радмила была уверена, что я не оставлю без внимания ее просьбу, – сказал Голем, забирая письмо и пряча за пазуху. – Она не ошиблась: я не смею… Венжар замечательно справляется с политикой без меня, так что я воспользовался возможностью и сделал крюк, чтобы попасть сюда. Но раз дела здесь завершены – по счастью, иным путем, чем я предполагал, – мне пора возвращаться.
– Куда ты теперь? – нерешительно спросил Деян. Ему не хотелось, чтобы все заканчивалось вот так, однако он не знал, что сказать еще. – И что собираешься делать?
– Сначала к барону: буду убеждать его взглянуть на вещи здраво и удовлетвориться теми привилегиями и льготами, что король готов предложить. После будет собрание сначала Малого, а затем Большого Круга, на котором объявят о моем очередном «воскрешении» и утвердят мирный договор. А как покончим со всем этим – видно будет.