– Ясно, – сказал Деян. – Ясно…
– Не знаю, выйдет ли из этого хоть для кого какой-нибудь прок: может, и нет. – Голем пожал плечами. – Но в мире на всех хватит работы: тут Радмила права. Ну, прощай! Береги себя, Деян; и ты, Эльма. Рад был свидеться. Может, не в последний раз.
Он развернулся, чтобы уйти.
– Удачи тебе, – сказал Деян ему в спину.
Чародей пружинистой походкой уходил прочь по тропе; его одинокая фигура в черном мундире среди густых лесных теней уже была едва видна.
– Милорд! – Эльма вдруг сорвалась с места и поспешила его догнать. – Постойте.
– Да? – Он взглянул на нее с удивлением.
– Спасибо вам. За все. – Она обняла его и коснулась губами небритой щеки. – Будьте осторожны, милорд Ригич. Хорошо?
– Ну, девушка, не вгоняй меня в краску! – Голем бережно сжал ее плечи. – И запомни: для тебя я никакой не «милорд».
– Но…
– Эльма, из небезразличных мне людей только жена никогда не обращалась ко мне по имени, – мягко перебил он, – и тем огорчала меня. Не надо следовать ее примеру.
– Как скажете, мил… Рибен, – с запинкой выговорила Эльма.
Деян подошел и, повинуясь порыву, крепко обнял их обоих.
В груди разливалась щемяще-теплая радость – или, может быть, даже счастье; от нее перехватывало дыхание. Теперь, в это мгновение, он наконец-то почувствовал, что все хорошо. Намного лучше, чем можно было представить; лучше, чем раньше.
– Бен! Сейчас у меня нет дома, в который можно было бы тебя пригласить и усадить за стол, – сказал Деян, когда снова смог говорить. – Но когда-нибудь он будет построен, а мой дом – твой дом: всегда.
– Наш дом, – поправила Эльма, заставив теперь уже Деяна покраснеть.
Голем рассмеялся:
– Спасибо, девушка! Деян, я твой должник, – а я не люблю быть должным. Внизу, в камере-кабинете у галереи, есть сундук. Ты сможешь его открыть: в нем – мои старые книги, по которым я когда-то учился. Можешь продать их: они по нынешним временам стоят целое состояние.
– Спасибо, но… – начал Деян.
– Мне они не нужны, – перебил Голем. – Можешь продать – или можешь прочесть их сам, – с лукавой улыбкой добавил он. – А если когда-нибудь надумаете отправиться в «большой мир» – найдите меня: я буду рад. И охотно отыщу какое-нибудь занятие, которое придется тебе по вкусу, Деян. Ну, мне пора. Бывай!
Он отступил назад и исчез – как будто его и не было.
– Эй… – растерянно окликнула Эльма, оглядываясь.
– Кажется, ты почти заставила его прослезиться. – Деян обнял ее за плечо. Лес вокруг казался необычно уютным. – А он не любит долгих прощаний.
– Понятно. – Эльма улыбнулась. – Что за книги?
– Что-то про чародейство, наверное.
– Будешь смотреть?
– Буду, – с неожиданной для себя уверенностью сказал Деян. – Но не прямо сейчас.
Ему не хотелось спускаться из живого, дышащего леса в темное и душное подземелье: чудеса могли подождать до ночи.
– Есть еще одно дело, – сказал он, глядя на растущие между камней веснянки – хрупкого, даже робкого вида, но невероятно стойкие бело-голубые цветы – Сходишь со мной, Серая?
– VI –
К кладбищу они подошли с двумя букетами: большим – сразу и отцу с матерью, и братьям, чьи могилы остались где-то за сотни верст, – и чуть поменьше: к неприметному надгробью старой знахарки.
Последние лучи закатного солнца освещали могилы.
– Я дал зарок: сразу, как вернусь, выбью на камне имя, – объяснил Деян, кладя букет. – Голем сказал, «Вильма» – это что-то вроде присловья: «Пусть боги смотрят в другую сторону». Или как-то так. Ничего, в общем, плохого. Сейчас по темноте каменотеса из меня не выйдет: так хоть цветы…
– Тебе и не нужно ничего делать: присмотрись-ка получше, – странным голосом сказала Эльма.
Деян прищурился, пытаясь разглядеть надгробие лучше: время, проведенное в ханрумской мэрии за письменным столом, порядком подпортило его зрение, поэтому он совсем не сразу рассмотрел две длинных ровных надписи, идущие наискось через камень.
Мария Владилена Дваржич-Ригич
«Вильма»
– Похоже, Рибен хотел закончить твои дела, – сказала Эльма. – Но откуда ему знать имя?
– Она дочь его жены, Радмилы, от второго мужа. – Деян выпрямился. С надписью камень смотрелся куда лучше. – Мне тоже об этом подумалось, еще в госпитале… Иначе колдовство бы не сработало.
– Колдовство? – непонимающе нахмурилась Эльма.
– Мы с Големом родня, совсем дальняя, но, если судить по лицу, я много от его деда, моего пра-пращура, перенял, – объяснил Деян. –А в прошлом сам Голем передал жене часть своей духовной крови, когда та была ужа беременна… Таким образом, мы с Вильмой тоже получаемся как будто родственники: потому она и смогла спасти мне жизнь, когда меня искалечило, а иначе бы ничего не вышло, поскольку по обычной-то крови мы с ней чужие… Дед Големов тут ни причем, поскольку Вильма в Орыжи пришлая. И, значит, кем-то, кроме как дочерью Радмилы, она вряд ли могла быть… Хотя наверняка теперь уже не узнать. Наверное, Голем рассуждал похожим образом. Или, может быть, ему просто нравится так думать?
– Внизу, в кабинете, есть семейный портрет, – задумчиво сказала Эльма. – Его жена была очень красивой женщиной. Наверное, он сильно любил ее.
– Да, – согласился Деян. – Очень любил.
– VII –
Уже в темноте они вернулись к Сердце-горе и по неприметной зачарованной лестнице, начинавшейся прямо среди развалин, спустились вниз. Обжитая орыжцами часть подземелий больше напоминала богатые волковские погреба, чем казематы древнего замка; но другая половина пахла каменной пылью и сказкой, и черные тени прошлого, таясь в неосвещенных углах, тянули к нежданным гостям свои бесплотные руки. Угрожающе и просительно, выжидающе и приветственно, приглашая услышать, увидеть, объять, стать частью сбывшейся – но законченой ли? – старой легенды…
В галерее рядом с усыпальницей оказалось больше десятка портретов; наверняка Деян cмог узнать лишь Джеба с непривычно ироничным выражением лица и Венжара ен’Гарбдада – почему-то верхом на лошади. Но легко было предположить, что щуплый старик с проницательными глазами – председатель Марфус Дваржич, лысый толстяк в мундире – Влад Бервен; немного обрюзгший человек с мечом в руках у фамильного герба – отец Голема. А рядом, в простой раме, до странного похожий лицом на самого Деяна офицер в зеленом с золотом мундире – дед, князь Микел Ригич. И красивый мужчина в роскошных одеждах на фоне высоких башен далекого города – император Радислав, великий правитель и великий преступник, чье честолюбие стало причиной стольких несчастий.
– Деян, ты уверен, что хочешь остаться в Орыжи? – спросила Эльма, пока они ходили около картин.
Джибанд – Джеб Ригич – с портрета как будто следил за ними лукавым взглядом.
«Вот каковы настоящие Герои, – подумал Деян. – О них не слагают легенд; но в нужный момент они берут судьбу под узцы – и делают то, что нужно. А сами остаются в тени истории: такова их воля. Но не серчай, Джеб: тебе Рибен не даст кануть в забвение. Потому как Голем – вы, двое; так правильно, и против этого не попишешь…»
– Подумай еще, – сказала Эльма. – Все же большой мир…
Говорила она с нарочитым спокойствием; в глазах притаилась тревога.
– Я долго ехал сюда, и наконец я здесь. – Деян поцеловал ее. – Да: сейчас я уверен. А потом… Потом будет потом. Как ты сказала когда-то, мы свободные люди; так что захотим или надо будет – уедем. Вместе.
Теперь – он ясно вдруг почувствовал – у него был выбор. И сознавать это было замечательно.
…
Конец
Екатерина Годвер aka Ink Visitor,
2015-2017г.г.
Ред. июнь 2018 г.