«Ширин, Ширин!»
«Вот слово, что вернуло разум мне, наивному и слабому созданью! Справедливость не торопится карать. Не дожидаясь, сама, как дерзкая Яэль, покончу с этим новым Сисрой, иудеев погубителем!» Эстер схватила кинжал, размахнулась, и, метя в сердце, нанесла удар. Клинок дамасской стали разбился вдребезги. Талисман Джабастера спас жизнь Алрою, из суеверия не снимавшего его с груди. Алрой вскочил с кушетки. Перед ним пророчица, рукоять кинжала в руке ее, ужас на смертельно бледном лице.
«Кто это? Ширин? Нет! Кто ты? Эстер?» Он схватил ее за руки. «Зачем ты здесь? Говори!» Не получив ответа, кликнул Фареза.
Тщетно борясь с превосходящей силой, Эстер разразилась диким безумным смехом. Одной рукой Алрой сжимал стальною хваткой две женских кисти, другой ударил медным шлемом в медный щит. Тот зазвенел, как гонг, Фарез проснулся и предстал пред господином.
«Фарез! Измена! Мчись к командирам, передай приказ не открывать ворота никому ни под каким предлогом! Лети! Всем — к оружию! Мчись, лети!»
Алрой передал полуживую Эстер под охрану евнухов. Дворец проснулся. Замелькали рабы и слуги. Явилась Ширин. Волосы не убраны, одета наспех. Ее сопровождали сто девушек, у каждой светильник.
«Душа моя, что все это значит?»
«Ничего, голубка! Все хорошо, вот-вот вернется тишина», — ответил Алрой. Он поднял осколок кинжала, стал рассматривать его.
«Все хорошо. Покушение на мою жизнь. Дворец в огне. В городе, подозреваю, бунт. Присмотрите за госпожою, девушки!» Ширин без чувств упала им на руки. «Я скоро вернусь», — сказал Алрой и скорым шагом направился на центральную дворцовую площадь.
Тысячи собрались. Рабы, слуги, евнухи, пажи, женщины, солдаты. Встревожены, испуганы, шумят. Огонь, дым, неразбериха. «Халиф, халиф!» — чей-то голос возвестил о прибытии Алроя. Шум стих.
«Где командир гвардейцев? — выкрикнул Алрой. — Ты здесь? Хорошо. Ворота не открывать! Кто готов прыгнуть со стены и принести весть Азриэлю? Ты? Тоже хорошо. Завтра назначу тебя командиром. Месрор, бери гвардейцев сколько надо, и справляйся с огнем любой ценой! Разрушай постройки хлипкие, чтоб пламя не распространялось. Я слышал, Абидан с войском спешит на помощь. Не сомневался. Ждал. Но не открывать ворота! О, он, кажется хочет взять их приступом! Я так и думал. Подайте амуницию и оружие. Сам стану у ворот. Вновь пошлите за Азриэлем. Где Фарез?»
«Я здесь, мой господин!»
«Беги к принцессе, верный Фарез. Скажи, что все хорошо. Ах, если б это было так! Какой страшный раздался грохот! Будто тысячи барабанов и тарелок разом заиграли. Игра, без сомненья оглушительная и, похоже, грязная. О, как не хватает Азриэля! Фарез вернулся?»
«Я здесь, мой господин!»
«Что принцесса?»
«Желает быть с тобой.»
«Нет, нет! Пожар — это предательский поджог! Пора в наступление переходить. Семь бед — один ответ! Если погибнем, то как солдаты. О, Азриэль, Азриэль!»
«Господин, бойцы устремились ко дворцу из всех кварталов Багдада.»
«Это Азриэль.»
«Нет, господин, это не он. Возможно, люди Шериры.»
«Что бы это значило? Грязная игра. Где Хонайн?»
«С принцессой.»
«Хорошо. Кто там кричит за воротами?»
«Вестник от Азриэля. Дорогу, дорогу!»
«Хорошо. Поторопись!»
«Меня не подпускают к стражнику!»
«Не подпускают к стражнику? Кто удерживает тебя?»
«Я схвачен, я пленен!»
«Пленен? Мы на войне? Кто пленил тебя?»
«О, господин! Они объявили, что ты мертв!»
«Кто они?»
«Совет старейшин. Абидан, Залмуна…»
«Мятежники! Псы! Кто еще?»
«Первосвященник.»
«В горле сухо. Налей воды, Фарез. Верно ли, что Шерира к ним примкнул?»
«Я слышал, его армия окружила дворец. Подать нам помощь можно лишь прорвавшись сквозь железные ряды.»
«Трусы! Предатели! Бунтовщики! Думают запереть нас в западне и уморить, как крыс! Солдаты! Вас мало, но вы со мной! До конца верные мне узнают широту моей души. Я — Алрой, рожден для высшей цели, и жалкие лакеи с их страстями низкими гибелью мне не грозят. Не они, а мы смеяться будем завтра!»
9.6
«Добрый Хонайн, поспеши к халифу. Прошу, не мешкай. Я держусь стойко. Ты нужнее Алрою, мудрый совет всегда кстати. Внуши ему, чтоб берег себя. Гнусные люди! Азриэль скоро прибудет. Что скажешь?»
«Нам нечего бояться. У негодяев никудышный план, и они плохие конспираторы. Я ожидал событий в этом роде и не удивлен и даже не встревожен.»