«Теперь мы шайка разбойников», — сказал он, — «довольна ли ты переменой?»
«Вполне, милый! Лишь бы с тобой!»
«Оставайся здесь, дорогая. Я должен поднять людей. Принюхаюсь, не потянуло ли ветром удачи?» Алрой переступал через тела спящих, будил бойцов, наконец добрался до Бенаи.
«Довольно спать, командир, вставай!»
Беная вскочил на ноги, физиономия сияет. «Всегда готов, господин!»
«Знаю. А ты знай, что царь твой стал твоим соратником. Давай-ка уединимся для размышлений, и вникнем в наше положение, и упорядочим дела.»
Они покинули амфитеатр и принялись обследовать близлежащие здания. Нашлось место и для жилья и для конюшен. С дней былых остались тюфяки, палатки, запасы топлива, посуда и прочие атрибуты сносной жизни. Вот место, где когда-то Предводитель изгнания столкнулся нос к носу с Хасаном и зарубил надменного губернатора Хамадана. Алрой созвал сюда братву и выложил свои соображения. Выслушав, люди разделились на отряды — по родам занятий и вкусам к ним. Одни будут нести охрану, другие станут охотиться, третьи отправятся в оазис собирать дары природы, четвертые выведут на пастбище коней. Амфитеатр был образцово вычищен. Для принцессы соорудили подходящий шатер. Нежданно предупредительные рубаки состязались в рвении угодить ей. Благодарными улыбками и кроткими речами она поощряла их смекалку и энтузиазм.
Приученные к железному порядку ратники быстро и успешно приноровлялись к сумбурной новизне, находя в ней прелесть бытия. Борьба за выживание не оставляла времени для раздумий и печалей. Покуда с ними Алрой — и надежда с ними. Воистину сей гегемон очаровал бойцов, и те полагали искренно, что лучше поражение с ним, чем победа с другим. По вечерам в амфитеатре, собираясь у костров за ужином, невольные авантюристы казались друг другу и самим себе вполне счастливыми. Приключения дают ощущение жизни во всей ее широте и силе.
Алрой засылал разведчиков во все стороны, дабы разузнать, что творится на большой земле и, сообразуясь с этим, действовать дальше. Велико желание его вступить в связь с Итамаром и Медадом, если те уцелели.
Две недели никто из чужих не появлялся в заброшенном городе. Наконец возникли четыре новые фигуры. Люди эти вернулись в свое логовище и не слишком обрадовались пришельцам и их предводителю, но досаду скрыли. То были курд Кислох, индиец Калидас и их дружки — гебр и негр.
10.13
«Благородный монарх!» — воскликнул Кислох, — «Уверены, ты с радостью включишь нас в ряды своей дружины. Ей-ей, старый друг лучше новых двух. Испытанное вместе — общее достояние. Мы полагали, если ты не погиб, то, значит, скрываешься здесь. И не ошиблись. Наше почтение тебе, госпожа», — добавил Кислох, кланяясь Ширин.
«Я рад вам, друзья», — сказал Алрой, — «Я весьма ценю вас. Согласен, мы вместе всякое испытали, и дурное, и хорошее. Но лучшее, надеюсь, впереди.»
«Принято надеяться на лучшее», — заметил Калидас.
«Каковы новости?»
«Не слишком хороши.»
«А именно?»
«Хамадан захвачен.»
«Я к этому готов. Продолжай.»
«Старый Бостинай и госпожа Мирьям взяты в плен и доставлены в Багдад.»
«Взяты в плен?»
«Я думаю, все обойдется. Господин Хонайн в большой фаворе у новой власти и, без сомнения, выручит их.»
«Хонайн в фаворе?»
«Разумеется. За ним числится немало добрых дел в пользу города.»
«Всегда был ловкачом! Только б вызволил сестру! Спасителю простительна измена.»
«Без сомнения — вызволит, и без сомнения — простительна!»
«Что с Авнером?»
«Убит.»
«Как?»
«В бою.»
«Уверен?»
«Я дрался рядом с ним. Видел: он упал.»
«Рад, что он не в плену. Где Медад и Итамар?»
«Упорхнули в Египет.»
«Выходит, нет больше воинства у нас?»
«Кроме тех бойцов, что здесь с тобой.»
«Этих сил достанет ограбить караван, не более. Значит, Хонайн в фаворе?»
«Точно так. Он и нам сослужит службу.»
«Новостями не порадовал.»
«Все — правда!»
«Итак, я рад вам. Отведайте нашу пищу. Груба, но не скудна. Упорхнули в Египет, говоришь?»
«Да, господин.»
«Ширин, хотелось бы тебе взглянуть на Нил?»
«Я слышала, там крокодилы!»
10.14
Подозрение, если не слишком смутно, вострит уши бдительности, родной сестры безопасности. Алрой тяготился присутствием Кислоха и его компании, но сподвижники бывшего монарха с великой приязнью отнеслись к ветеранам пустыни. Их изобретательное шутовство и неутомимое веселье добавили живых красок к серому фону однообразных дней. Зато Алрой не нуждался во внешней силе для поднятии духа, он строил планы бегства в Египет. «Раздобыть верблюдов, переодеться купцами, взять с собой Бенаю и нескольких верных людей и двинуться караваном в Африку через Сирию», — думал. И чем глубже он входил в детали замысленного предприятия, тем привлекательнее ему казалось будущее. У него припрятано изрядно драгоценностей, которые он надеялся продать в Каире и выручку употребить для насажденья сада новой жизни. Огонь честолюбивых вожделений юности испепелил собственные его мечты, оставив взамен тлеющие уголья новых надежд.