Застыли от страха сердца наставников Альпа Арслана. Воробьиной стайкой мигом сгрудились они на чрезвычайный совет. Мудрейшие из мудрых придумали поразить Алроя неоспоримыми свидетельствами, кои подвигнут узника на неизбежные для него и вожделенные для них признания. Вперед выступил закутанный в зеленую мантию главный служитель веры. Почтенный белобородый старец молил Аллаха покарать проклятых иудеев и гяуров и одарить благоденствием боголюбивых мусульман. Покончив с молитвой, он представил толпе свидетеля — курда Кислоха. Место седобородого занял главный судья Багдада, который развернул свиток — данное под присягой письменное свидетельство Кислоха — и громогласно зачитал содержание грамоты. До умов собравшихся на площади и на крышах доведено было, что почтенный Кислох впервые увидал Алроя в некоем заброшенном городе, в логове разбойничей банды, которую тот возглавлял. Его, Кислоха, богатого купца, разбойники ограбили и взяли в плен. В одну из ночей Алрой предстал пред Кислохом в образе льва, в другую ночь явился быком. Главарь разбойников имел обыкновение обращаться то в одного, то в другого зверя. Он вызывал духов и однажды был удостоен визитом самого Эблиса, духа ада. Эблис вручил ему скипетр царя Соломона, сына царя Дауда. И тогда Алрой поднял знамя мятежа и убил хамаданского правителя Хасана и его сельджуков, и при том все воочию видели, что на стороне мятежника сражалась армия чертей.
Свидетельства индийца Калидаса, гебра и негра не уступали свидетельству Кислоха убедительностью фактов и яркостью деталей. Так был рассеян туман ложного триумфа еврейского царя, и восстановлен престиж мусульманского воинства. Алрой был разоблачен, как сын Эблиса, колдун и торговец ядовитым зельем. Толпа содрогнулась от ужаса и благородного негодования. Правоверные готовы были ринуться за красную черту и разорвать негодяя на куски, но грозный вид хорезмских охранников удерживал мстителей вне круга. Утешало предвкушение зрелища пыток и казни.
Главный судья Багдада низко поклонился царю Хорезма, потом сказал ему что-то на ухо. Трубы взревели и смолкли. Глашатай потребовал тишины. Вновь отверзлись царские уста.
«Слушайте меня, о правоверные! Сейчас будет оглашено свидетельство принцессы Ширин, несчастной жертвы колдуна!»
Из обнародованного главным судьей пергамента следовало, что Алрой бессменно носил на груди подаренный ему Эблисом талисман. Сила сатанинского предмета состояла в том, что ежели приставить его ко лбу женщины, то она теряет власть над своими поступками. И негодяй употребил во зло дьявольский дар и погубил принцессу.
«Так написано?» — спросил осужденный.
«Да, так написано!» — воскликнул судья и торжествующе поднял над головой развернутый свиток с печатью принцессы.
«Это подделка!»
Как ужаленный вскочил со своего трона царь Хорезма. Ринулся по ступенькам вниз, едва не споткнулся. Лицо горело гневом и было красно, как огненно-рыжая борода его. Смелейшие из смелых пытались удержать владыку за полы шелковой порфиры.
«Убить, прикончить на месте этого пса!» — бормотал Альп Арслан.
«Принцесса здесь», — сказал главный судья, — «она готова подтвердить свое свидетельство о колдовском чудодействе, от цепей которого она освобождена милостью Аллаха.»
Алрой встрепенулся.
«Подойди, высокородная принцесса», — промолвил главный судья, — «если прочитанное мною свидетельство истинно, соблаговоли в знак признания сего поднять свою царственную руку, коей ты поставила на пергаменте печать.»
Евнухи, стоявшие кругом у подножия трона, расступились, и толпа увидела женскую фигуру, закутанную от макушки до пят в непроницаемую для глаза вуаль. На мгновение показалась рука, поднялась вверх и исчезла. Евнухи вновь сомкнули круг.
«Царь, я готов принять муки», — произнес Алрой. Голова опущена, голос глух, горе сдавило горло. Казалось, решимость вот-вот покинет его.
«Приготовить шесты!» — самолично скомандовал Альп Арслан.
Толпа невольно содрогнулась.
К Алрою подошел чернокожий раб, протянул ему свиток. Алрой узнал нубийца, принадлежащего Хонайну. Приговоренный развернул и стал читать грамоту — последнее рукопожатие надежды. Пронзительно кричало перо Хонайна: «В силе остается все предложенное тебе, лишь одумайся, Алрой! Смерть мученика не превратит в истину его заблуждение. Положи немедленно свиток за пазуху, и это будет знаком спасения. Но если ты неумолим, порви свиток и отречешься от жизни!» Давид Алрой с великим рвением разорвал пергамент на тысячу кусков и отшвырнул прочь горсть обрывков. Ветер подхватил их, разнес над площадью, и жители Багдада ловили в воздухе последние вещественные памятки об уходящем иудейском царе.