“Нет! – воскликнул Абидан, – он брат Джабастера. К тому же смерть его, увы, не обезглавит гидру врагов Израиля – их не убудет!”
“Нет брата у меня! Я не подниму руку на того, о ком вы говорите, коль это может сделать другой. Итак, доброй ночи”.
9.5
Глубокая ночь. Светильник мерцает в комнате. Двери ее открыты навстречу длинной галерее, ведущей в дворцовый сад.
Тонкая легкая фигура промелькнула бестелесной тенью, шаги не слышны.
Женщина вошла, разглядывает богатое убранство комнаты. Прозрачная ткань спускается с балдахина, хранит от ночной сырости спящего на кушетке. В углу у стены расставлены заботливой рукой старинные щит, шлем, оружие.
“Какая таинственная сила заставила меня подняться сюда?” – подумала пророчица, – “свет привлек?”
“Кушетка, кто-то спит на ней!”
Она приблизилась, одернула занавес. Дыхание перехватило, побледнела: Алрой!
Волнение унимая, оперлась о стену. Вновь подошла, взглянула на обреченного.
“О, может ли преступник спать сном невинного? Неужто этот благородный лик скрывает поругателя даров небесных, коими тот щедро наделен? Лицо безмятежно, дыхание спокойно. Так ли спит изменник, предавший веру и народ? Красив! Как оперенье ворона волосы черны, чело белеет в свете ночи, щеки и подбородок трогательны и нежны. На губах застыли слова любви. Помню, как ураганом побед он принес всем нам радость, а для меня одной…”
“Угомонись, сердце! В склеп молчания спрячь осколки надежд разбитых. Вот жребий женщины – любить и таить любовь! Как горько! Любовь обращает нас в рабынь. Спасенье в смерти иль в мечтах. То и другое есть бегство от страсти истинной”.
“Герой прекрасный! С ненавистью иль с любовью пришла к тебе – не знаю! Коль смерть твой приговор, позволь идти с тобой. Не в могилу, но на ложе любви могла бы увести нас эта ночь. Удар кинжала, и кровь зальет святую грудь. Где справедливость? Лжецы твердят, что ты Богу изменил. Ты сам и есть Бог, и поклоняться тебе хочу! Шевельнулись губы. Слова любви?”
“Ширин, Ширин!”
“Вот слово, что вернуло разум мне, наивному и слабому созданию! Справедливость не торопится карать. Не дожидаясь, сама, как дерзкая Яэль, покончу с этим новым Сисрой, иудеев погубителем!” Эстер схватила кинжал, размахнулась, и, метя в сердце, нанесла удар. Клинок дамасской стали разбился вдребезги. Талисман Джабастера спас жизнь Алрою, из суеверия не снимавшего его с груди. Алрой вскочил с кушетки. Перед ним пророчица, рукоять кинжала в руке ее, ужас на смертельно бледном лице.
“Кто это? Ширин? Нет! Кто ты? Эстер?” Он схватил ее за руки. “Зачем ты здесь? Говори!” Не получив ответа, кликнул Фареза.
Тщетно борясь с превосходящей силой, Эстер разразилась диким безумным смехом. Одной рукой Алрой сжимал стальною хваткой две женских кисти, другой ударил медным шлемом в медный щит. Тот зазвенел, как гонг, Фарез проснулся и предстал пред господином.
“Фарез! Измена! Мчись к командирам, передай приказ не открывать ворота никому ни под каким предлогом! Лети! Всем – к оружию! Мчись, лети!”
Алрой передал полуживую Эстер под охрану евнухов. Дворец проснулся. Замелькали рабы и слуги. Явилась Ширин. Волосы не убраны, одета наспех. Ее сопровождали сто девушек, у каждой светильник.
“Душа моя, что все это значит?”
“Ничего, голубка! Все хорошо, вот-вот вернется тишина”, – ответил Алрой. Он поднял осколок кинжала, стал рассматривать его.
“Все хорошо. Покушение на мою жизнь. Дворец в огне. В городе, подозреваю, бунт. Присмотрите за госпожою, девушки!” Ширин без чувств упала им на руки. “Я скоро вернусь”, – сказал Алрой и скорым шагом направился на центральную дворцовую площадь.
Тысячи собрались. Рабы, слуги, евнухи, пажи, женщины, солдаты. Встревожены, испуганы, шумят. Огонь, дым, неразбериха. “Халиф, халиф!” – чей-то голос возвестил о прибытии Алроя. Шум стих.
“Где командир гвардейцев? – выкрикнул Алрой, – ты здесь? Хорошо. Ворота не открывать! Кто готов прыгнуть со стены и принести весть Азриэлю? Ты? Тоже хорошо. Завтра назначу тебя командиром. Месрор, бери гвардейцев, сколько надо, и справляйся с огнем любой ценой! Разрушай постройки хлипкие, чтоб пламя не распространялось. Я слышал, Абидан с войском спешит на помощь. Не сомневался. Ждал. Но не открывать ворота! О, он, кажется, хочет взять их приступом! Я так и думал. Подайте амуницию и оружие. Сам стану у ворот. Вновь пошлите за Азриэлем. Где Фарез?”
“Я здесь, мой господин!”