“С рассветом. Молю, Ширин, останься!”
“Я с тобой! Я почти собралась, паланкин готов. Альп Арслан самолично пойдет в бой?”
“Наверняка”.
“Гнев Небес обрушится на голову его! Азриэль выступает с нами?”
“Конечно”.
“Успею час-другой поспать”.
“Хорошо, моя голубка. Я пройду к себе. С рассветом разбужу тебя поцелуем”.
10.5
Халиф вошел в совещательный зал. Призвал писцов и Фареза, продиктовал распоряжения.
“Кто сегодня начальник охраны?” – спросил.
“Беная”, – ответил Фарез.
“Помню его. Он спас мне жизнь в бою у Тигра. Принцесса едет с нами. Заботу о ней поручаю Бенае. К рассвету солдаты должны быть готовы отправиться в поход. Прошу передать Азриэлю порядок дня. Эту депешу немедленно отправить в Хамадан. Направлен ли татарин к Медаду? Хорошо. Всех благодарю, можно отдыхать. Останься, Фарез”.
“Да, мой господин”.
“Я не намерен спать этой ночью. Подай мое питье. Благодарю. Больше ничего. Спокойной ночи”.
“Спокойной ночи, мой господин”.
“Я наедине с самим собой. Нет лучше повода быть честным до конца. Всего за сутки так много изменилось вне и внутри меня! Воображал, что восседаю на вершине мира и неуязвим. Но нет, вновь надо драться за жизнь и за империю. Трубы опять зовут на поле брани. Я не тот, что прежде. Стал маловером. Мне одиноко. Минули дни, когда пред боем и в бою я окружен был вдохновенными соратниками, жаждущими славы, крови и моего величия. Кажется, они переменились, как и я. Абидан, мой найденыш и выкормыш, войну мне объявил! Горошина смеется над стручком. Пророчица пламенною речью зажигала сердца и в бой вела. Где она, жертва правосудия царского? Где мой учитель просветленный? Друг, наставник, ментор, советчик многоценный. Отрочества поводырь и юности назидатель справедливый. Он был учен, учился и меня учил. Он жил ради величия моего. И что же я? Ренегат отчаявшийся, сбившийся с пути. Всего-то мне осталось – былых триумфов память!”
“Тень поднялась из-под земли. Человека образ? Маска? Присмотрюсь получше. Призрак. Слишком знакомые черты. Холод в сердце. Джабастера подобие. Смотрит исподлобья, сверлит мрачным взглядом. Прочь, прочь, наваждение! Я не убивал тебя! Это сон. Нет, явь! Я вижу тебя. Я ничего не боюсь. Я Алрой!”
“Говори, дух! Призрак, говори! Заклинаю тебя! Дай вновь услышать смолкший голос, песнь юности моей!”
“Алрой, Алрой, Алрой!”
“Я внемлю! Жду, как в праздник труб ждут шофара последний звук, несущий весть добрую!”
“Свидимся на равнине Неговенда”.
“Растворился в воздухе. Вымолвил полслова и исчез. Могу поклясться, это был Джабастер! Жизнь ослепляет тьмой неведомого. Слабеет дух. Я точно слышал: “Свидимся на равнине Неговенда”. Я побеждал там. Что в словах его? Предсказание триумфа иль угроза? Пусть я сошел с ума. Пусть западня ждет, иль уготован смертный приговор – я подчинюсь Джабастеру! Блажен не расстающийся с видением. Чу! Что там?”
Страшной силы грохот потряс дворец халифа. Закачались стены.
“Землетрясение!” – вскричал Алрой, – “Да поглотит земля сей мир и с ним меня! Какие времена пришли! Фарез, скорей сюда!”
“Я здесь уже. Ты страшно бледен, мой халиф!” – крикнул Фарез, примчавшись.
“Мы оба в страхе и бледны. Нет причины для румяного веселья! О, вновь гром сжимает сердце! Я многое вынес, но это мне не по силам!”
“Шум доносится из арсенала, мой господин”.
“Лети, взгляни, что там! Нет, стой! Пошли Бенаю. Не оставляй меня!”
Фарез уложил Алроя на кушетку. Тот бледен, дрожит, как в лихорадке. Спросил, где Беная.
“Вот он идет”.
“Беная, что происходит?”
“Халиф! – воскликнул Беная, – страшная вещь случилась! Как только гром потряс дворец, священный постамент обрушился и разбился на тысячу кусков. И скипетр царя Соломона исчез, и невозможно сыскать его!”
“Беная и Фарез! Об этом – никому ни слова! И пусть никто не входит в арсенал! А сейчас оставьте меня”.
Беная и Фарез ушли. Невыразимая мука в глазах Алроя. Он упал ничком на кушетку. Слезы отчаяния. “Мой Бог, я покинул Тебя. Теперь Ты меня покидаешь!”
10.6
Алрой намеревался бодрствовать этой ночью. Случившееся потрясло его, незаметно сознание покинуло изнуренный дух, он заснул и час целый проспал. Пробудился, встал, изумился ослепительному свету в парадном зале. Вошел туда, не удерживаемый страхом и гонимый любопытством. Жуткие чудовища цепью расположились вдоль стен. У каждого из них факел. Чудища напомнили Алрою уродливых Афритов пещеры Джентезма. В конце зала высился роскошный трон, у подножия которого замерли священники и придворные. На троне гордо восседал монарх, облик его знаком Алрою: в усыпальнице царей Израильских Предводитель изгнания взял скипетр из рук великого Соломона.