Может быть, для других людей дом и маленький, да только не для Петра и его жены. Природа сыграла с ней злую шутку, оставив недорослой, хилой. Врачи этим и объясняли постоянные ее выкидыши.
Петр с женой жили довольно унылой, однообразной жизнью. Давным-давно случайно встретились, поженились, время от времени жена несла, скидывала, Петр расстраивался, напивался, в хмельном порыве с особой тщательностью обрабатывал кусты ягод и поливал их своими горючими слезами. Копал до отрезвления, пока на ладонях не появлялись кровавые раны. Долго промывал ладони в бочке с водой, в которой отражались его прозрачно-серые глаза. Когда-то, совсем маленьким, он считал их перепуганными, драконьими. Мама говорила, если он успокоится, то зрачки станут миндалевидными и оранжевыми. Судя по всему, он до сих пор никак не мог успокоиться.
Петр быстро продал рябину стаканами, сложил три ведра в одно и уже выходил с рынка, как его окликнул старческий голос.
— Эй, добрый молодец, смородинки не желаете?
Петр обернулся на конкурента. На камне у обочины сидел старик, как паутину, разложив растопыренные пальцы на коленях. А вокруг стояли хилые ветки, с упрятанными в черные пакеты корешками. Узрев внимание Петра, старик поднял большой палец.
— Отличная смородина. Не пожалеешь.
— Да я сам тебе любой сорт дам, недорого, — усмехнулся Петр.
— Но такого у тебя точно нет. Ведьма говаривала, не приживется этот куст на обычном месте, только тебе и велела предложить. Аж с самого Токио тащил. Вот смотри, — показал старик иероглиф на стволе. — А я слишком ответственен, чтобы не выполнить ее просьбу.
— Ну ты и фрукт! — обалдел Петр. — Мастак торговать! Как говоришь, с самой Токио пер? И где она такая?
— Она — это Япония, а Токио, наверное, он, — выдал филологическую образованность старик. — Бери, а то я с утра тебя караулю.
— Япония, говоришь. А рублями платить можно? Сколько просишь?
Старик назвал цену.
— Ого, — Петр потряс пустыми ведрами. — Дороже, чем все это.
— Одно дорого, оптом дешевле.
Сторговали все саженцы, а их было тринадцать, в обмен на два ведра ягод.
— Уважаемая Марго!
Голос соседа вернул Королеву Маргариту в настоящее.
— Петр Петрович, заходите.
— Я насчет смородины к вам. — Еще утром он не посмел бы разговаривать с ней так дерзко, но сейчас у него появился повод. — Я тут смородины прикупил. Ремантнайтная.
— Какая? — не расслышала Королева.
— Ремантная… ремонтная… Ай, язык сломать. Ну короче, плодоносить будет до заморозков. Кажна ягодка с яблоко.
Королева спустилась с веранды, подошла к калитке.
— Ох, спасибо, Петр Петрович. Да мы вроде съезжать собрались.
— Во как! И куда?
— Не знаю пока, вот Алсу школу подбираем.
— Не понравилось у нас? По глазам вижу — не понравилось. Суровые у нас края. Вчера такой ураган был, мне две яблони срубило. Ну прямо под корешок. Да уж такая непогода разыгралась, — я думал, крышу снесет, дом вверх дном поставит. Ничо — сдюжили. А у вас как? Над вами уж больно грохотало, а молний-то молний, сроду таких не видел, били, как шампура, насквозь. Прям хоть беги и спасай вас.
Королева поплотнее закуталась в кардиган, словно слова были жутко холодными и болезненными. Еще утром, когда проснулась, вчерашняя боль вновь обрушилась на нее, как молот, ударила по сердцу, колотила по вискам. Она не помнила, когда последний раз так плохо спала: во сне кричала, плакала, хватала пальцами воздух, словно пыталась дотянуться до прошедших счастливых дней, обязательно хотелось их удержать, не дать закончиться. Но улыбающийся Роман ловил ее за руки, ломал пальцы, требуя уступить место кошмарным воспоминаниям. Она пыталась пробудиться — не получалось.
— Вы давай-ка, не дури, — разогнал свою удаль Петр Петрович. — У меня рука легкая, таку смородинку засажу, только на варенье озолотишься. Я седня три ведра рябины продал. Вот вам баночку оставил. А как же — соседи. Хорошие соседи. Честно говоря, от вас такое тепло идет, весь сад цветет. Никогда такого урожая не было. Вот я жене так и говорю. Вот, Марья, чую себя, как в Тайланде, — бормотал Петр Петрович, вытягивая из мотоциклетной коляски саженцы, рассматривая корешки. — Вот этот хорош, три веточки от узелка, приживется как пить дать. Вы, уважаемая Маргарита, с ума не сходи. Нече девку мытарить по стране. Школа у нас отличная. Ежли б я не был таким садоводом, то щас бы в космосе вертелся, да книжки писал. Пошлите, я вам сам посажу, у меня рука легкая.