Кир ничего не ответил.
- Как ты сюда попал? – первым нарушил я затянувшееся молчание.
- Кристаллы-то остались, - Кир пожал плечами, затянулся сигарой. – Десять лет твой мир был закрыт, но теперь снова сюда можно попасть.
- Что будет с остальными? – Я обвел рукой круг. Широко.
- Они останутся в живых, никто не будет устраивать здесь геноцид, да и с Маас-Арди ссориться не с руки.
- А с Уришами можно?
- Марк, сам понимаешь, когда убиваешь одного ас-ариду, месть неизбежна. Ты убил десятки тысяч, не считая всех остальных – и ассу-аридес, и обычных людей. Двадцать миллиардов тех, у кого не было проекций. Рано или поздно это должно было случиться, не я, так кто-то другой. Лучше я.
- Сколько?
Кир улыбнулся. Почти ласково.
- За то, чтобы убить тебя, другие сами готовы платить, в очередь выстраиваются. Мне повезло. Так что ману тут не при чем.
- Как все произошло?
- Я не знаю, в это время был на Оранжевой, она, кстати, теперь навсегда в изначальном мире, и доступна для порталов. Но ан Траг утверждает, что это не случилось мгновенно. Люди распадались, пусть доли секунды, но они это чувствовали. Мучились, умирая. Наверное, это больно, когда реальность вместе с тобой рвется на мелкие кусочки.
- Ан Траг спасся?
- Да, и те, кто был на Оранжевой и в соседних системах – тоже. И в других реальностях. Около трехсот тысяч человек.
- А…?
- Нет, прости. Она оставалась в мире-ноль, и Илани с ребенком, и Тодин с рыжей Линник. И Павел, и Тоальке. Ты словно нарочно убил всех, кто тебя любил, или хотя бы терпел. Возможно, оно того стоило. Более того, уверен, ты не мог поступить по-другому. Я – тоже. Ты готов?
Я кивнул. В принципе, если не для чего жить, то проще и не жить. Я сам сделал выбор, дал себе лишних десять лет. И по сути жизнь тем триллионам, что живут в изначальном мире – теперь у них есть шанс, возможно, они смогут отбиться от вторжения, с поддержкой оставшихся шумеров это более вероятно, чем без нее. И еще подарил жизнь тем людям, которые остались в отколовшихся реальностях, теперь они не будут сливаться, проекции останутся самостоятельными личностями, а время с основной вселенной синхронизировалось. Да и Громеш жив, по сути, только благодаря мне, так что, наверное, я все-таки сделал что-то хорошее. Вот только не для себя и своих близких.
И поэтому это не имело ровно никакого значения. Первый не совсем был прав. Если один из двух детей оживет, другой все равно останется мертв.
Глаза закрывать не стал, успел увидеть и даже почувствовать, как черный кинжал пронзает мое сердце.
А потом пришла боль. Боль каждого из двадцати миллиардов человек, их действительно рвало на куски, каждого – около одной сотой секунды, так что еще почти семь лет внутри себя я переживал то, что переживали они. Я был молодой женщиной с далекой планеты, и важным эгиром, и многими другими. И Эликой – она почти не страдала, одаренные блокировали в себе боль и ужас. И маленькой девочкой со светлыми волосами, очень похожей на меня, которая плакала, чувствуя, как растворяется в нигде. Я проживал последние мгновения их жизни как искупление, и только потом умер.
Вроде как.
Глава 3
03.
- Какого черта?
Это я произнес, уже стоя на траве. И покрепче выражений еще добавил.
Траве другого мира. Даже ногой потопал – настоящая, зеленая, жесткая. Щипать себя за руку не стал, бесполезно, что такое привиделось, оставалось только догадываться. Но уж очень реально все это было, десять лет до смерти и семь лет после, словно действительно со мной произошло. Причем первые несколько секунд я чуть с ума не сошел от остаточных эмоций, потом как-то все стало распадаться, словно сон – вот просыпаешься, и кажется, что произошло только что очень важное что-то, очень реальное, прямо как откровение снизошло. Можешь в деталях все описать и рассказать, эмоции зашкаливают. Но проходит чуть времени, и понимаешь, что на самом деле приснились какие-то фрагменты обычной фигни, а промежутки между ними ты додумал и сам запомнил. Еще минута – и сон почти забывается. Ну или помнится что-то действительно яркое и необычное, но точно осознаешь, что это не взаправду происходило.
Так и здесь, если и в эти семнадцать лет видений, и сразу после, казалось, вот оно, очередная жизнь прожита и закончена, то чуть погодя и логические неувязки полезли, и несоответствия. И полное отсутствие новой информации – во сне мозг пользуется тем, что знает или может додумать.
Громеш – это понятно. Бедняга полежал на камне, я пропал, он остался, парню обидно. Хотя, спрашивается, какого хрена я десять лет там сидел и ждал у моря погоды, зная отвратительный характер шумеров. Если бы это действительно был я, подготовился бы, появление Кира ведь не стало неожиданным. Пусть он в моем сне сделался повелителем потоков, но Белова, Лиза и Вика его бы в тонкий блин раскатали с помощью других одаренных, стрелкового оружия и РПГ. Первые несколько дней после перехода любой псион уязвим, а с возможностями моих знакомых и систем наблюдения отследить новичка в этом мире – задача не из сложных. К тому же Лиза не из тех, кто заводит любовь до гроба с первым встречным, пусть по жизни она была девочка скрытная, но голова-то на месте.