Правда, с нашего приятеля все ее недовольство стекало как с рыжего гуся вода. Он улыбался, отшучивался, и под конец заявил, что мы в ответе за тех, кого взяли в плен, и собственно, он только обязанности Ашши возложил на себя.
Ани что-то там бухтела про долг каждого ас-ариду и обычаи обращения с пленными и рабами, причем подробности в основном касались секса, насилия и их сочетания, не выдержав, я этой наглой шумерке заявил, что она уже перешла все границы, вот нечего лезть так в мою личную жизнь. Мое личное дело, заводить себе игрушки или нет.
- Чего ты кочевряжишься, - недовольно фыркнула зу Маас-Арди. – То тебе не нравится, это тебе не нравится. Ты определись, Марк, может ты вообще по мужикам. Иди вон своего ненаглядного Нима по заднице похлопай.
И гордо удалилась.
Была еще одна недовольная – Даша. Если до этого все ее попытки обратить на себя внимание Нима ограничивались тем, что она забиралась ко мне на колени, теперь у нее появился смертельный враг. И конкурентка.
Ладно бы она это Ниму высказывала, или Ашши, или брату своему, так ведь нет, пришла плакаться ко мне.
- Марк Львович, - начала издалека, - а я красивая?
Я аж поперхнулся. В прямом смысле – моллюски в этой гостинице были очень вкусные, вот специально рецепторы без защиты оставил, чтобы почувствовать легкую горчинку и нежную структуру мяса. Как назло, в конкретном экземпляре горчинки было хоть отбавляй.
- Угу, - ответил с набитым ртом, - погоди, щас прожую. Вот так лучше. С моей точки зрения, Даша, ты очень красивая.
На самом деле – совершенно обычная девушка семнадцати лет от роду, подростковой угловатости уже нет, симпатичная, черты лица немного грубоватые, не сказать, что писанная красавица. Вот волосы, да, роскошные, черные, прям шумерский идеал, зря коротко стрижет, и глаза зеленые, необычное сочетание. Так что вроде и не соврал почти.
- Спасибо, что соврали. Знаю, что ничего особенного. А.вы бы стали со мной встречаться? – продолжала гнуть свое Даша.
- Нет, - строго ответил я. – Мне сорок лет, тебе семнадцать. В мирах, куда мы попали, это значения не имеет, но я человек старой закалки, и с малолетками в такие игры не играю.
- Ага, - обрадовалась девушка, - тут, значит, разница в возрасте значения не имеет?
- Понимаешь, какое дело, - решил, раз уж в мир-ноль попадем, надо быть ей готовой, - псионы живут до трехсот-четырехсот лет, и выглядят так, как хотят. Знаешь, сколько лет Ашши?
- Сто девятнадцать, - спокойно ответила девушка. – Я это все знаю, Марк Львович, и с вами бы встречаться тоже не стала. Вы нам с Кирюшей как старший брат, или может даже как отец, хотя для отца вы еще слишком молодой. Я родителей не помню, нам по четыре года было, когда они умерли, потом по детдомам жили, пока нас на проект не взяли. Но все равно, с братом всегда надеялись, что нас возьмут в семью. Поэтому мы вам всегда будем благодарны, что бы не случилось.
- Спасибо, - кивнул я.
- Мне вот только интересно, - продолжала Даша, - почему Ним в мою сторону вообще не смотрит, а на эту тощую рыжую стерву только что не запрыгивает? Я ей в лицо сказала, чтобы она к нему даже близко не подходила, а она только рассмеялась. Ну что мне делать, а?
Ну что я мог сказать? Излишняя активность Нима была очень натуральной. Даже слишком. Что он там задумал, я у него не спрашивал, но явно Стелла его не как женщина интересовала. Правда, Дашу в этом убедить не удалось, ну и ладно, в ее возрасте переживания полезны, потом будет что вспомнить на старости лет и посмеяться.
Стеллу, казалось, все это совершенно не трогало. Она покончила с обналичкой своих капиталов, явно не всех, и принялась за восстановление заклинания.
- Сто сорок девять… Нет, - с сомнением поглядела она на меня, - сто пятьдесят. Столько мерзавцев мне надо убить, чтобы допитать зародыш. Их, кстати, всего одиннадцать осталось, Марк, если тебе не сложно, верни как-нибудь мне обратно двенадцатый.
- Обязательно, - пообещал я. Обещать – не значит сделать. – Что дальше?
- А дальше нам надо в местную тюрьму.
Как таковой тюрьмы в городе не было – преступность в условиях тотального контроля была почти на нуле. А вот в отдаленном районе, километрах в ста пятидесяти на восток, что-то подобное присутствовало, подземный город для тех из случайно попавших в сети правосудия, кто еще мог выкупиться.
- Здесь у нас сидят убийцы и насильники, - директор этого заведения, высокий смуглый молодой человек, вывел на панель схему четвертого уровня. – Каждый может выкупить свою жизнь за несколько тысяч динаров. Есть те, кто способен это сделать, их я вам не отдам, а есть безнадежные, родных у них нет, или есть, но бедные, так что сотню динаров за голову я с вас возьму. Все равно толку от них мало, работать не любят, а указ великого царя Иштувегу до сих пор действует, приходится их каждый день кормить, поить и пытать. Вам как, чтобы совсем мразь и твари, или так, по мелочи, мелкое хулиганье? Если первых возьмете, еще и скидку дам. Но за жертвенный камень придется доплатить три сотни.