- Но Каану переходит в мой клан, - напомнил ему. – Тебя ведь устроил бы любой вариант?
Уркчи только криво улыбнулся, и бросился на меня, на ходу окутываясь в черный туман. Руки его словно удлинились, обхватывая мое горло, чернота, легко проникая в тело, начала расползаться, обволакивая нервные центры. Мужик был не только силен, но еще и опытен, он точно знал, где и как надо надавить, чтобы защита пропустила конструкты.
Но такое мы уже такое проходили, и не раз, правда, модуль меня обычно выручал, а тут он что-то подзавис в компании с дракончиком. Но с тех пор, как Ас-Эрхан Уриш решил, что ему не помешает еще одно тело, на месте я не стоял, думал и придумывал, как себя от такого же обезопасить в будущем. Чернота – она ведь опасна тем, что глушит поле, не дает ядру отзываться, поэтому и схемы не срабатывают, и внутренние повреждения не заращиваются. Создаётся дубликат ядра, фальшивый, и управляет им другой человек.
Это управление можно перехватить, если знать – как, а заодно и того, кто управляет. Можно лечить следствие, а можно причину. Мне всегда нравилась хирургия, когда отрезаешь все ненужное, а оставляешь – нужное. Не то что травматология, где отрезают все подряд. В молодости не стал врачом, не хотел, а теперь вот умел лечить, и что самое важное, себя, любимого.
Уркчи замер, и чёрный студень внутри меня завис, словно раздумывая, что делать дальше. Правильно, с проклятым клинком возле горла лучше резких движений не делать.
- Откуда у тебя это? – тихо спросил он.
Это он еще меч не видел, представляю, как удивится, если не прекратит хулиганить. И вообще, поболтать во время смертельного поединка моё хобби, этого я у других псионов набрался.
- Отобрал у одного хесе, - сказал чистую правду. Если этот Уркчи выживет и расскажет другим, возникнут вопросы, но я решил рискнуть.
- Но он слушается тебя. Как?
Я даже не знал, что ответить. Странный вопрос, кто держит ножик, того он и слушается. Если здесь, в этом мире, по-другому, мне их искренне жаль. Ашши вон кинжал Стеллы подобрала, и ничего, не болеет почти, да и у меня с давних пор полный комплект был, а с недавних – ещё один, если придётся, плита вон неподалеку есть, что делать, я знаю, а лысый для жертвы просто идеальный кандидат, и одарённый, и неприятный, и румяный – а значит, крови в нем много.
Уркчи, не дождавшись ответа, медленно, очень осторожно втянул обратно черноту, перестал наконец сжимать мою шею.
- Когда-то давно, - сказал он, - до того, как в нашу галактику вторглись к-ранги, такие кинжалы были у первых жрецов Восемнадцати, с их помощью они убивали одарённых. Точнее говоря, переселяли их сознание куда-то. Когда часть древних ушла, они унесли почти все с собой. Те, что остались, ими могут пользоваться только хесе, для остальных кинжалы бесполезны, обычные клинки, только уничтожить их нельзя. А этот, я его словно чувствую. Он как-то связан с Тринадцатой? Ты ведь тот, кому ящеры в храме указали верный путь?
И тихонько провел пальцем прямо по острию проклятого кинжала.
На подушечке пальца выступила чернеющая кровь, лысый начал чертить прямо в воздухе красные знаки – один в один те, что были у него на черепе выгравированы. Дорисовал, и уставился на меня. Ну прям великий мастер-архитектор, осталось только соединить наши руки в Тубал-каин.
Пригляделся к надписи, ну да, если поменять символы местами, может что-то и получится. Передвинул третий на место первого, Уркчи внимательно следил за тем, что я делаю. Но ничего не говорил, и лицо прям каменное, никаких эмоций. А мог бы и поддержать, мало ли не то совсем получится, и придется его тут убивать. Эр-шатх делал это качественно и навсегда, не думаю, что младший глава клана Тиа появится снаружи.
В голову пришла дикая совершенно мысль, эме-галь – язык гибкий и непредсказуемый, недаром каждый знак в нем существует минимум в четырех измерениях. С красными линиями у меня получалось не очень, да и пальцами в воздухе рисовать как-то по-детски получается. Сложил ладони лодочкой, и внутри загорелась закорючка, которую мне хранитель Третьего навязывал. А Эреш-кигаль, или кто там за нее в системе, отвергла, но не насовсем, а на время.
Белоснежный знак выплыл из ладоней, приблизился к красной надписи, и резко втянул ее в себя, превращаясь в символ покорности.
А потом впечатался в лоб Уркчи.
Тот радостно улыбнулся, хотел что-то сказать, но замерцал и исчез. Все же, как мало надо человеку для счастья, татушку на лоб набить.
Над аркой гордо мерцало моё имя, остальные серые значки пропали. Значит, придется идти, не просто же так меня сюда завело.