- Характерная, - сказал сосед, зажигая папиросу.
- Зря говоришь, - возразил третий собеседник. - Она по справедливости поступает. Если любовь, так уж настоящая. Полюбила - должны ехать вместе. Вот я в книжках читал, да и люди говорят, что разлука для любви самая хорошая проверка. А я - особого мнения и держусь его крепко. Вместе на деле надо любовь проверять. На трудностях, на горе и радости. Почему только на ожидании? Правильная твоя девушка.
- Ну, и как же? - спросил сосед с папиросой. - Расстались?
- Нет, едет в пятой каюте.
Собеседники рассмеялись, встали и пошли вместе с влюбленным, вероятно в пятую каюту, порадоваться чужому счастью. Нет, не чужому, счастье для них становилось общим!
Студенты глядели на экран, и им тоже было радостно от сознания, что глаз «Альтаира» подсмотрел, а микрофон подслушал эту обыкновенную сценку в жизни советского человека. И казалось ребятам, что экран сейчас светится особенно ярко и корма теплохода освещена не фонарем, а солнцем, будто еще повторяет громкоговоритель счастливые простые слова.
…Пять минут - недолгий срок. Но за это время конструкторы «Альтаира» успевали увидеть и услышать многое. Как в фильме, смонтированном опытным режиссером, на экране телевизора появлялись все новые и новые кадры.
На корме парохода спорили два старика, представители почти что родственных профессий, - наборщик и библиотекарь. Оба ехали к ставропольским нефтяникам. Один нашел себе работу в многотиражке, другой - в местной библиотеке.
В Сталинград спешил «заслуженный мастер подводных глубин», опытный водолаз. Он убеждал тоненькую девушку, тоже мастера своего дела, бригадира маляров, что его всегда привлекала профессия маляра, с чем Лева, например, не мог не согласиться. Великолепное, красивое дело! Строится ли дом, Дворец культуры, школа, наконец самая большая в мире гидростанция - кто заканчивает строительство? Маляр. И вот эта самая обыкновенная девушка взмахнет в последний раз кистью, скажем, отделывая входную дверь генераторного зала и, как бригадир маляров, доложит своему начальнику: «Строительство гидроэлектростанции закончено».
К сожалению, из всех их разговоров друзья не могли понять, где сейчас находится теплоход. Люди стремились скорее попасть - кто в колхоз, на целинные земли, кто на стройку, к нефтяникам, всюду, где начиналась их новая жизнь. Все мысли их были там, говорили только об этом, и никто не интересовался названиями пристаней, мимо которых они проезжали.
Опять и опять включался «Альтаир», но сведения о том, где он сейчас находится, были чересчур скудны.
Некоторые из пассажиров проводили отпуск в поездке по Волге. Другие, особенно волжане, считали, что водным путем удобнее добраться к месту новой работы, принимая во внимание свой большой багаж. Люди ехали всей семьей, надолго и всерьез, - приходилось брать с собой и диваны и корыта. Жизнь должна быть нормальной, хозяйственной, зачем же отказывать себе в удобствах, коли нет в том особой необходимости!
На корме теплохода против «Альтаира» стоял одинокий фикус, листья его вздрагивали, будто от холода. Рядом - пузатый самовар, завернутый в скатерть, труба от него, гладильная доска, зеркало, утюг. Все вещи, а вместе с ними и домашний уют, перекочевывали в полном порядке.
Студенты-путешественники старались определить местоположение теплохода по каким-либо косвенным признакам. Они изучили весь путеводитель, знали, что некоторые пристани славятся копченой стерлядью, другие - раками или ранними яблоками, но дело было ночью, и пассажиры об этом не говорили.
Надо было принимать решение. Куда же, в конце концов, ехать? На какой пристани выходить? Долго спорили, и Женя подвел итог.
- Мне думается, надо встречать теплоходы в Куйбышеве, - откашлявшись, сказал он и еще плотнее закутался в одеяло. - Там наверняка мы найдем ящик.
Лева обрадовался: то же самое предлагал и он.
- Я очень хорошо представляю себе место, где стоит наш ящик. Примерно метрах в пяти от кормового флага. С левой стороны.
На губах Митяя показалась едва заметная улыбка.
- Странно! Наши взгляды сходятся… - Он порылся в кармане и вытащил какой-то рисунок. - Нет, не то. Это я фильтр для краски раздраконивал. Пошарил в другом кармане. - Опять не то. Вычисления Афанасия Гавриловича.