- Это вы посылали гонцов? - уточнил Каморра. - Вы - тот самый Данур?
- Я. - Но монтарв не торопился начинать беседу. Создавалось впечатление, будто он не знает, что сказать.
- Ваши люди уверяли меня, что вы отдадите мне Красный камень, перешел к делу маг. - В обмен я пообещал свое расположение и помощь. Я пришел, как договаривались, но не чувствую здесь Красного камня. Значит, вы хотите, чтобы сначала я что-то для вас сделал. Что именно?
- Дело в том... - замялся Данур. - Дело в том... Они сбежали.
- Если вы мне врете, то знайте, что мне еще никто не врал безнаказанно! - вспылил маг.
- Поверьте, меня это огорчило не меньше. Их выдачей я хотел закрепить наш союз, поэтому приложил все усилия, чтобы схватить их. Я перекрыл все выходы, послал за ними людей, но...
- Куда они сбежали?! В каком направлении?! Я догоню их поверху.
- Они ушли не наверх, а под землю, - признался Данур.
- Так догоните их!
- Туда ведет лаз, слишком узкий для нас, монтарвов. Потребуется двое суток, чтобы раскопать его. - Каморра окинул оценивающим взглядом широкие, кряжистые фигуры подземных людей.
- Вот что, Данур! - сказал он. - Я думаю, мои уттаки пролезут в эту щель. Проводи нас туда, а об остальном я позабочусь сам.
Данур помолчал, взвешивая предложение мага.
- Да, - согласился наконец он. - Мы проведем вас в пещеры Фаура. Но - об остальном вы позаботитесь сами.
- Я же сказал! - с обычной резкостью бросил маг. - Сейчас я буду здесь с уттаками.
Данур остался у входа дожидаться возвращения Каморры. Тот не заставил себя ждать, спеша пуститься в погоню. Данур повел мага по коридорам, за ними следовали два десятка уцелевших после стычки уттаков, наполняя лурские коридоры вонью и приглушенным галдением. Дойдя до полузасыпанного тупика, Данур указал магу на лаз в верхней части насыпи.
- Они ушли в эту дыру.
- Эй вы, все! Живо, туда! - прикрикнул маг на уттаков. Дикари один за другим полезли в темнеющее отверстие. Каморра бросил взгляд на стоящих неподвижно монтарвов, кивнул Дануру и полез вслед за уттаками.
Данур постоял немного, прислушиваясь к звукам, доносившимся из лаза, затем повернулся к помощникам, сопровождавшим уттаков.
- А теперь - заваливайте проход! - скомандовал он. - За кирки и заваливайте, чтобы и всеед не пролез!
Хэтоб сидела, облокотившись на стол и оперев голову на подставленные кулаки. При виде Пантура она встала и пошла ему навстречу.
- Пантур, и тебя схватили! Что же это делается, Пантур?!
Голос владычицы дрожал от обиды и возмущения.
Пантур смущенно встретил ее ищущий, спрашивающий взгляд.
- Данур предал вас, великая, - сказал он. - Тайком от вас он вступил в переговоры с Каморрой, и все из-за власти. Ради власти он хочет выдать наших гостей Каморре, и ради власти он хочет поставить владычицей свою дочь.
- Так вот для чего они требовали Желтый камень! - возмутилась Хэтоб. - Они обыскивали меня, Пантур, какое оскорбление! Если они найдут, символ власти, совет может принять это беззаконное решение.
- Его не найдут, - успокоил ее Пантур. - Я отдал камень магам, а они успели скрыться в пещерах Фаура. Все планы пещер у них, других в городе нет.
- Значит, сторонники Данура не смогут короновать его дочь, - уже спокойнее сказала Хэтоб, - Но как же я?
- Я обменял Желтый камень на рог василиска, как договаривались, шепнул Пантур, наклонясь самому ее уху.
- Он у тебя?! - вскинулась Хэтоб.
- Тише. - Пантур с опаской глянул на дверь.
Хэтоб понимающе кивнула.
- Что же теперь будет? - спросила она.
- Подождем. Я надеюсь на Масура, он что-то придумал.
- Разве в Луре еще есть мои сторонники?
- Конечно. Многие верны вам и любят вас, но растерялись от неожиданности.
- Я ведь хотела как лучше, Пантур, я заботилась не о себе, а о городе, - печально сказала Хэтоб. - К шару вернулась сила, плантации будут расти и питать Лур. Что же я сделала не так?
- Все было правильно, великая, - ответил ей Пантур. - Трудное время, трудный выбор. Не все в городе были готовы принять его.
Хэтоб молча присела на лежанку. В коридоре стояла ничем не нарушаемая тишина. Время обеда давно прошло, но никто не появлялся, заставляя обоих думать, что все о них забыли. Пантур подошел к двери и потребовал обед для владычицы. Еду принесли, и вновь потянулось ожидание.
Поздним вечером Пантур уговорил владычицу отдохнуть. Она послушно улеглась на лежанке, но самому ученому не спалось. Он остался сидеть у стола, бесцельно перебирая догадки и возможные варианты происходящих в Луре событий.
Отдаленный звук заставил его встать и прислушаться.
- Что такое, Пантур? - спросила Хэтоб, только притворявшаяся спящей.
- Сюда идут, - сказал ученый. - Я слышу голоса, много голосов.
Хэтоб поднялась с лежанки и подошла к Пантypy, слушая вместе с ним приближающиеся звуки. Шум остановился у двери и затих. В комнату вошел мужчина, но не Данур, как ожидали пленники.
- Лангур! - одновременно воскликнули оба.
- Да, великая. - Глава Восьмой общины почтительно склонился перед владычицей. - Предатель схвачен, а вы свободны.
- Я боюсь поверить этому. - В голосе Хэтоб слышались радость и облегчение.
- Не бойтесь, великая. - Лангур ободряюще прикоснулся к ее плечу и в точности повторил недавние слова Пантура: - Вы среди тех, кто верен вам... и любит вас.
XIV
Во дворце правителя Цитиона было тихо и пусто с тех пор, как городская армия выступила навстречу нашествию с севера. Просторная площадь перед дворцом казалась пустынной по сравнению с суетливыми предотъездными неделями, когда на ней то и дело толпились то конники, то лучники. Несмотря на полуденную жару, окна дворцового здания были закрыты, лишь в левом крыле второго этажа маячило одинокое окно, распахнутое настежь, а в нем виднелась фигурка девочки-подростка в белом платье. Принцесса Цитиона сидела на подоконнике перед раскрытой книгой о магии, устремляясь отсутствующим взглядом поверх площади, где изредка мелькала служанка с ведром или корзиной, за мраморные столбы дворцовой ограды, за городские постройки, виднеющиеся за оградой.
Фирелла не могла объяснить себе, почему у нее так тяжело на сердце. Нельзя было сказать, что сегодняшний день чем-то отличался от предыдущих. Напротив, он был точно таким же, как обычно, - жарким, душным и томительно длинным. Завтрак накрывали, как и при Норрене, в малой обеденной комнате, но за полтора месяца, прошедшие со дня его отъезда, для всех трех женщин, садившихся за один стол с правителем - его жены Кандеи, самой Фиреллы и ее воспитательницы, - стало привычным видеть пустующее кресло во главе стола.