Раздавшийся уже совсем близко басовитый вой насторожил не только псов. Еремеев интуитивно понял, что на подходе более крупный хищник, которого разряженным пистолем не напугаешь. Он не успел заметить, как оказался на ногах — на тех, которые из-за повреждения позвоночника работать не могли по определению.
«Точно, сон! Ай, больно, однако! — едва удержался он, чтобы не вскрикнуть, когда себя ущипнул. — А может, и не сон? Тогда я пойду, пока имею такую возможность».
Он двигался, заново привыкая к собственному организму. С каждым шагом боль утихала, тело наполнялось энергией, а разум — необъяснимой радостью. Хотя почему — необъяснимой? Только что он валялся в кровати с девяностодевятипроцентной вероятностью не дожить до следующего дня, а теперь идет, почти бежит. И пусть по незнакомой местности, среди развалин и в сопровождении леденящего душу воя, но ведь живой!
Эйфория продлилась недолго. Александр начал прикидывать шансы сохранить свалившийся на его голову подарок и сообразил, что стоит поискать надежное убежище. Заметив полуразвалившийся домик, подошел к двери и постучал.
— Кого черти принесли?! — пробурчали изнутри.
— На ночлег не пустите? — спросил он.
— Пустить я могу только кровь, ежели от дома не уберешься. Нашел дурня.
Охота стучать еще раз сразу пропала.
И тут полуночник расслышал радостный скулеж — его догоняли. Теперь надо было уносить ноги еще быстрее.
«Хоть бы дерево какое нашлось, кругом одни развалины, — лихорадочно оглядывался Александр. — Даже гадать боюсь, куда попал… И все равно полученную чудом жизнь не отдам, сам кого хочешь загрызу. Что тут у нас?»
Наступавший рассвет уже погасил даже самые яркие звезды. Александр осмотрелся. Ничего подходящего поблизости он не разглядел, а башня, на которую изначально держал курс, все еще оставалась далеко.
Строений вокруг становилось больше. И все до единого были какие-то убогие: серые, с растрескавшимися стенами и забитыми досками проломами. Чуть дальше наметились улицы и проулки. Еремеев опасался сворачивать в подворотни, но в одной из них заметил отблески костра.
Огонек — это весьма кстати. Запыхался он малость с непривычки. Виданное ли дело — после двухнедельного лежания марафоны бегать. Он решительно направился на свет.
— Да я любому горло вскрою, токмо подойди! — донесся чей-то неприятный, слегка дрожащий голос.
«Какие-то здесь местные все недобрые. То шакалам на съедение оставляют, то грозятся кровь пустить прямо на пороге. Да и у этих греющихся у костра аборигенов затевается что-то явно далекое от идей гуманизма. Зато огонь должен отпугнуть хищников, — Александру жуть как не хотелось становиться чьим-то ужином. — Кормить безмозглых тварей людьми с техническим университетским образованием — непозволительная роскошь!»
И он направился в сторону костра.
— Щенок смеет огрызаться?! Сейчас башку свернем, а потом заглянем к твоей девке. Говорят, баба в самом соку. На один раз нам ее точно хватит.
«Насилие — это отвратительно, особенно по отношению к женщине. Как бы им это вразумительно объяснить? Интересно, тут человеку с двумя стволами верят сразу или все же ставят его слова под сомнение?»
Александр вошел в небольшой дворик.
Здесь действительно горел костер, и путник в открытую подошел к нему. Даже присел на камень, положил пистолет на колени и протянул ладони к огню. Все находившиеся во дворе дружно повернули голову в его сторону.
— Господа, я не сильно мешаю? — спросил он, рассматривая местных, после чего добавил: — Если вдруг мешаю, то лучше уйти вам.
Открывшаяся мизансцена заинтриговала Александра. Напротив него, опершись спиной о будку, напоминавшую деревенский сортир, стоял худой высокий парень, напряженно сжимая в руках кинжал. Его окружали пятеро бородатых мужиков, вооруженных увесистыми дубинами.
От наглости ночного прохожего все слегка оторопели — видать, здесь не привыкли к подобным выходкам.
«Раз сразу не набросились, значит, опасаются. Ну да, у них пока легкий ступор — заявляется наглец, проходит мимо, словно их тут не стояло, и по-хозяйски располагается возле костра. Некомфортное, надо сказать, положение: с одной стороны — клинок, с другой — человек с пистолетом. Пальнуть бы сейчас для пущего эффекта, да я свой антиквариат как-то зарядить не догадался. И вообще не уверен, есть ли у меня боезапас. Все не до того было — я только четверть часа назад заново родился. И не в одной рубашке, а почти при полном наряде. Да только по карманам пошарить не удосужился. Надеюсь, бородачи поверили, что моя наглость имеет огневое подкрепление? Разубеждать не буду. Так, а вот паузу затягивать не стоит: еще решат, будто мне сказать нечего».