Выбрать главу

Все посмотрели на Володю.

- А чего ты волнуешься? - сказал Володя. - У нас все идет по графику.

- Отнюдь!

- А что такое? - спросил Володя.

- Ну,- сказал Саша, обращаясь к Петру,- говори, чего ты молчишь?

- Я не молчу, - пробормотал Петр. - Я доедаю второе. Сегодня завезли цемент. Так это не тот цемент. Это плохой карагандинский цемент. Нам нужен цемент марки 500. Из Чимкента.

- Пусть завезут какой надо! - горячо воскликнул Руслан.

- На стройке такого цемента нет, - ответил Петр. - За ним нужно ехать в город. И еще выбивать его.

- Сколько на это нужно времени? - спросила Лида.

- Реально? Неделю, - ответил Петр.

Здесь заговорили все вместе: "Ну ты даешь! " - "Что мы снабженцы?" - "Это абсолютно исключено!"

- Это абсолютно исключено! - кричал Саша. - Эти болты вообще могут держаться на одном трении, как шлямбура! Поставим на тот цемент, какой есть, - сто лет простоят! Вы рассуждаете, как шабашники! - отрезал Петр.

- Не надо нас обижать, Петр, - сказал Володя. - Мы работаем честно, и ты это знаешь.

- И работаем здесь, между прочим, по твоей инициативе, заметил Саша.

- Мало ли что тебе захотелось? - распалялся Руслан. - Может, завтра ты скажешь, что трос не такой, и камень не тот, и погода неподходящая. Давайте еще подождем месяц-другой!

- Что ты скажешь, Лида? - спросил Володя.

- Чем раньше мы отсюда уедем, тем будет лучше, - мрачно ответила Лида.

- Правильно, - сказал Саша. - Я понимаю, Петр, ты здесь работаешь, тебе бы хотелось выглядеть...

- Мне не хотелось бы выглядеть, - сквозь зубы произнес Петр, не поднимая глаз и занимаясь двум я ягодами на дне стакана с компотом. - Я просто не люблю халтурить.

- Слушай, - сказал Руслан, - если здесь ты такой упрямый, что же будет на горе?

Руслан сказал и пожалел - участие Петра в восхождении и так стояло под вопросом.

- Не об этом речь, - вмешался Володя. - Будем ставить эти болты на том цементе, который нам дали. Мы должны уложиться в график. Если нужно, будем работать ночью, привезем свет и будем работать. Халтурить никто не собирается, но и исполнять различные капризы мы не будем. Правильно, Марат?

- Слово капитана - закон, - сказал Марат, облизывая ложку.

Они работали весь оставшийся день, вися на отвесных скалах. Уже привезли огромные тросы, и ребята потихоньку, через систему блоков, вытаскивали их наверх. Загоняли цемент в пробуренные отверстия, ставили на цемент болты. Саша, Руслан, Спартак - все работали с наивысшим напряжением. Уже вечерело, когда на болты завели два первых троса...

Уходили в темноте. Освещаемые фарами бесконечно идущих к плотине машин, они шли по пыльной дороге, иногда оглядываясь на свой камень. Он стоял в неверном равновесии, но несколько черных линий тросов уже крепили его. Он теперь походил на спящего тигра, к которому постепенно пристраивали клетку.

Последним уходил Володя. Было жарко и душно, хотелось пить. Володя постоял, потоптался, направился к компрессорной. Попал в коридор, откуда был виден кусок машинного зала. На глаза попалась какая-то дверь. Он наугад толкнул ее и неожиданно оказался в комнате, самой обыкновенной комнате с диваном и кроватью, со столом, с круглым будильником, с фотографиями на стенах. За столом сидел старый человек в выцветшей голубой майке и пил чай.

- Извините, - сказал Володя, - я у вас воды холодной не попью?

- Чай есть, чай, - сказал хозяин, тяжело встал и достал чистую пиалу из буфета.

- Вода турбины вертит, ток подает, - добавил хозяин, а напьешься только кок-чаем, ясна погода!

Володя снял каску, поправил волосы, расстегнул обвязку, повесил ее на стул, сел.

- Это что же - вы тут живете? - спросил он.

- Живу, - ответил хозяин, - меня зовут все дядя Митя, и ты зови.

Чай у дяди Мити был горячий.

- Не спеши, не торопись, подуй, - подсказал дядя Митя.

- Что же вы тут живете? - сказал Володя. - Над вами камень висит.

- Э, сынок, - махнул рукой дядя Митя, - надо мной столько висело, да все мимо проехало. А самое паршивое - ракеты осветительные. Лежишь весь видимый для невидимого врага. Вот страсть, ясна погода!

- Все-таки жилье вам нужно сменить, - сказал Володя.

Дядя Митя усмехнулся, встал, пошел, прихрамывая, к буфету, взял сахарницу.

- Жилье придется сменить, - сказал он все с той же усмешкой, - это ты прав. Скоро придется получить последнюю прописку.

Он глянул в сахарницу и расстроился.

- Все кончается, - вздохнул он. - Сахар кончается. Жизнь кончается. Лето кончается. Только погода никогда не кончается.

- Жарко, - сказал Володя, попивая чаек.

- Жарко, - сказал дядя Митя. - Что за устройство человек! На Колыме сколько лет мечтал отогреться... Мечтал - лягу когда-нибудь на солнышке и буду три дня лежать, пока насквозь не прогреюсь. А здесь от солнца прячусь, шляпу завел. А какой выход из жизни?

Дядя Митя протянул Володе руку, и Володя прочел на тыльной стороне его сухой сильной руки наколку: "Горя не бойся, счастья не жди".

- Мудрая мысль, - сказал Володя.

- Все было, - продолжал дядя Митя. - Война, тюрьма, жена, дети. Все кончилось. Война кончилась, тюрьма кончилась, жена умерла, дети разбрелись, ясна погода! А теперь я сторож. А чего здесь сторожить? Жизнь свою окончательную сторожу. Вот человек зашел, мне радость.

- Меня Володей зовут, - представился Володя. - Мы как раз камень укрепляем, чтобы он на вас не упал.

- А я что же, не знаю? - сказал дядя Митя. - Знаю. И тебя знаю. Ежедневно вижу над собой. Человек всегда виден. И кто добро творит, и кто зло. Каждый виден другому. Вот кто меня сюда на старость лет пристроил, в эту комнату? Она ведь нигде не числится как жилое помещение. Кто? Добрый человек. Кто мне должность сторожа схлопотал? Тут сторож, конечно, условно, я день и ночь при дизелях состою, однако ж? Добрый человек. Удивишься, когда скажу, - женщина. Красавица наша незамужняя, Юнна Александровна, зам. главный инженер, дай бог ей хорошего жениха.

- За что ж она вас так полюбила? - улыбнулся Володя.

- Из жалости к судьбе. Ну и, конечно, нога здесь слово сказала.

- Какая нога? - не понял Володя.

- Эх, Володя двуногий, радости у нас с тобой разные. Ты пить-гулять, девушек обнимать...