Отскочили и снова стали в меру. И опять стремительная атака, столкновение и удар крагой по лезвию. Ремиз и отскок.
Пора заканчивать.
Кадор пробовал все приёмы по очереди. И это было слишком очевидно. Рикард понял, каким будет его следующий удар, и пошел в обоюдную атаку с соперником, перебросив за мгновенье до этого баритту в левую руку. Ушел от выпада вольтом, прогнувшись в спине. А соперник не успел выйти из атаки, сбитый с толку финтом с левой рукой, и замешкался лишь на миг, но и этого было достаточно.
Он летел на Рикарда — одно мгновенье, и вот он уже ушел в пустоту. Провалился навстречу ускользнувшему противнику, нарвался на мощный левый кварт Рикарда и молниеносную завязку. И через мгновенье его баритта, выбитая из рук, описала дугу и исчезла где-то в зарослях крапивы за спиной Вильро, а сам Кадор получил удар эфесом прямо лицо.
Удар был такой силы, что он сделал пару взмахов руками, словно птица, отлетел и упал в траву на границе поля, схватившись за разбитый нос. Кровь мгновенно залила белую рубашку, и было её столько, что Рикард тут же отсалютовал секундантам. Сомнений нет, первая кровь пролилась — бой можно считать оконченным.
Того, что противник владеет оружием и левой рукой, Кадор предположить не мог.
— Сволочь! Ты мне нос сломал! — порычал он, вскакивая. — Ублюдок! Не умеешь драться честно, продажная скотина! Дерёшься за деньги! Скажи, сколько тебе заплатили? А? Дерись за себя! Давай!
Секунданты попытались его остановить, но он словно обезумел. То ли от неожиданности, то ли унижение и боль были так сильны, но Кадор схватил запасную баритту, лежавшую на краю поля и бросился на соперника, собираясь поразить его в спину.
Рикард отскочил, увернулся и отбил атаку. Вмешались секунданты. Но соперник не унимался, он стащил крагу и швырнул её в Рикарда, и она ударилась о его сапог.
— Ну же, поднимай перчатку! Ты — позор чести! Дерешься за деньги! Дерись сам за себя! — кровь продолжала бежать из разбитого носа, и Кадор зажимал его пальцами.
— Да не хочу я с тобой драться, — пожал плечами Рикард, поднимая куртку.
Кажется, зря он его так, можно было бить не так сильно. А всё проклятый дым.
Но от вида крови и бешенства противника Рикарду стало даже как-то легче.
Лиранд Фуке уже стоял наготове с бинтами и губкой, но Кадор не унимался и снова бросился в атаку. В этот раз Рикард снова ушел от удара, и противник, растерявший уже всю свою сосредоточенность, просто пролетел мимо.
— Видно, здорово я тебя эфесом приложил, — ответил Рикард отступая, — ну ты как поправишься, так можно и продолжить. Найдешь меня через Найда.
— Подлец! Трус! Скотина! Я найду и убью тебя! — орал соперник, прижимая к разбитому носу бинт, который аккуратно подсунул лекарь, отчего голос его стал гнусавым.
Послали же Боги идиота! Вот никак ему жить не хочется.
Рикард не стал отвечать. Он своё дело сделал — и этого достаточно, он не дурак, чтобы драться с каждым, кто швыряет в сердцах перчатки. Глянул на солнце, его диск уже наполовину погрузился за горизонт, и тени от каменной стены тянулись к ногам.
Нужно торопиться.
— Господа! — Рикард махнул шляпой секундантам и растворился в наступающих сумерках.
Вскочил на коня и сразу же забыл о дуэли. Его ноздри втягивали тёплый осенний воздух и трепетали, как у гончей. Сегодня он, наконец-то, получит ответы.
Он оставил коня у борделя «Алая роза». Во-первых, там за ним присмотрит бордельный пес, а во-вторых, он пеший привлечет гораздо меньше внимания, а до улицы Мечников всего три квартала — дойдет. К тому же неизвестно, сколько придется ждать, а конь у него приметный — гнедой жеребец эддарской породы с белым пятном на груди, для которого он никогда не жалел овса.
Нужный дом был такой, как и описал Тибальд: скошенный с угла, с зеленой дверью, выходящей на перекресток, а над ней вывеска — «Аптека Фило», и балкон с кованой решеткой, украшенной листьями винограда.
В окнах второго этажа горел свет. Сумерки сгустились под кронами каштанов, и Рикард, скользнув тенью, взобрался на каменный забор и заглянул в окно, выходящее на улицу. Увидел человека за столом, усыпанном бумагами. Тот сидел, склонившись низко, и быстро писал, то и дело макая перо в чернильницу. Рикард его узнал.
Крэд.
И хотя время изменило его черты, он располнел, отрастил бороду и волосы его стали седы по вискам, но он узнал бы это лицо и через сто лет. И рука Рикарда непроизвольно легла на рукоять кинжала.
Рядом, в корзине, стояла баритта, и нож на каминной полке, чтобы достать рукой. В комнате было ещё окно, выходящее на противоположную сторону, во двор. Оно было открыто, и Рикард решил пробраться внутрь через него. Оттуда ближе к столу, да и его никто не заметит со стороны двора, там уже темно, можно подождать, пока Крэд выйдет за чем-нибудь из комнаты, и уж тогда войти. Во дворе кто-то возился, гремел котелками, и, спрятавшись за веткой дерева, Рикард остался ждать, пока все лягут спать. Время у него есть, он ждал достаточно.