[введение]
В эпоху, стёртую из памяти временем, когда сама Жизнь не знавала людей, сушу населяли нэогары. Им были чужды кровь и плоть, тепло и доброта; нэогар – это живая сталь, укрытая бронёй. Лица их, – плоские и холодные, чем-то походили на людские, но точно не светившимися словно фары глазами. Очи их были широки и глубоки, а излучаемый свет ярок, как факел во тьме. О выступе для дыхания их лики не знали, зато узкие рты кусали твёрдые губы ради слов. Пища их – ток, а жидкость враг, от которого берегли латы.
Скверные, жестокие натуры нэогаров разорвали два полушария материка, разделённых пустыне-перешейком, на четыре королевства, чьи престолы отдали сильнейшим внутри стран. Наивно полагать, что турниры, коими избирали правителя, были простыми схватками холодных стальных рук. Преклонение пред могуществом природы породило «особые механизмы», обуздавшие власть естества. Рвение к главенству своего «механизма» возвело нерукотворные границы меж державами, закрытыми и враждебными. Гордыня и амбиции то и дело разжигали войны, а власть природы обратилась оружием, против собрата с чужим «механизмом». Мира в этом мире не бывало. Только затишье, чей срок иссяк…
1 эпизод. Бессмертие
Сказать, что любовь к войне у нэогаров в крови – запрещает логика, но эта фраза ясней всего отображает суть их жизни. Хотя, на момент царствования Вэнтэра – короля Витры, чей «воющий механизм» повелевал ветром, перемирие меж странами казалось крепким. Но Вэнтэр не был из тех, кто упускал шансы. Его обуревало рвение к тотальной власти, а в мире четырёх держав, это лишь мечта.
Главная обитель королей, несомненно тронный зал. Помпезность и реки льющего сквозь открытые ставни света нельзя было встретить в залах монархов. Они выглядели мрачно, сдержано, строго, точно как их хозяева. Эталоном готичности служил тронный зал Витры, чей каменный престол отягощал Вэнтэр. Его слава гуляла по материку, крича о себялюбии, бездушии и бесстрашии.
– Сталис, – громыхнул в тишине холодный глас короля, объявив начало военного совета, – сильнейший в Сталии, что лежит за границей, готов пропустить наше войско через свою землю, дабы армия дошла до перешейка.
– Пока его землю, – вставил ехидный до основания укрытых бронёй плат нэогар. – Сталии никто не поможет, я об этом договорился, – с удовольствием заверил улыбавшийся советник.
– Сталис мудр, его войско уже мобилизовано. Даже один на один мы можем потерпеть поражение, – генералу Витры часто приходилось обращаться голосом реальности.
– В войне с «магнитами» соседей? Не смеши, наш «вой» сметёт их оборону, как пыль! – Вэнтэр всегда был самоуверен. Даже когда сила его измерялась чужими жизнями, он видел только цель. И шёл к ней. Шагал так, что сотрясал сам свет, и добывал территории в свою усладу. Меньше чем чужие смерти его волновали только чужие желания, хотя мало кто выступал против войны.
Витра пожрала Сталию как змея мышь, не встретив и половины трудностей, что ожидала. За доверие король державы поплатился жизнью, а народ его – свободой. Как и прочие короли, как и два других народа. С доступом к перешейку и возросшей армией, Вэнтэр протянул пальцы к Валлону, сорвав голову с плеч её короля, а затем подмял и Маггар – соседа, союзника, и предателя «лазурного механизма», процветавшего в Валлоне.
В тот выжженный огнём и стёртый ветром день, на рассвете которого пала королева Маггара, страны, слывшей самым свирепым могуществом, Витра подчинила последнее свободное место планеты, столицу «пламенного механизма». В момент, когда это свершилось – Вэнтэр сделался императором, что видел в самых смелых мечтах. Но с империей, выкованной из четырёх народов молотом смерти и огнём раздора – пришли бунты, восстания и крамолы.
– Видел бы ты, что они вытворяли, – словно пред нэогаром был не император, а давний друг – молвил Вэнтэру его заместитель. Если покоритель всегда был строг, сдержан и хладен, а его латы серо-чёрного цвета видом своим увеличивали владельца, то избранный заместитель, тот, что сплёл сеть из вранья и интриг победы ради, облачался в доспехи белёсые, лёгкие и узорчатые. – Как они требовали свободы и своей земли… эти маггарцы чего доброго вытолкнут наши силы за стены своей столицы, – словно мир – игра, а война – миссия, отчитался Кадэн властителю.
– Сложи их стены на землю, да так, что бы жертв побольше, – выдал Вэнтэр, что даже сидя на массивном каменном троне, не мог обрести покой.
– Всех всё равно не перебьёшь, – с насмешливым сожалением молвил заместитель, вышагивая по ступеням, вёдшим на трон. – А если и перебьёшь, кто будет держать твою империю? Только наших соотечественников, на всё не хватит, – выдавил заместитель образ грусти.