— Знаю, мне Карпов докладывал про твои эксперименты. Я, пожалуй, перейму твой опыт. Не возражаешь?
— С чего бы? Одно дело делаем.
— Верно сказал. Калашникова под резинки сложно переделать будет?
— Легче легкого, газоотводное отверстие рассверлить, чтоб отбор газов из ствола на поршень увеличить. Диаметр, конечно, подобрать надо и навеску экспериментальным путем. Ну и понимать, что больше чем на сотню метров прицельно такой резинострел вряд ли будет лупить. Да и не надо дальше, с другой стороны.
— Это почему ты так считаешь?
— В ближнем бою времени целиться нет, бей короткими в силуэт, вдруг попадешь.
— Хм, ну где-то так порой бывает… Ладно, будем взаимодействовать, раз наверху так решили. Оказывается, в вашей Двойке тоже грамотные люди встречаются.
— Так точно, только строем не ходят!
Когда что-то должно случиться, оно непременно случается. Это я к тому, что наступила моя очередь идти на расстрел. Победили внезапно для всех, а в первую очередь для себя, не Федоров с Ларкиным, а простые советские парни, каких полно в каждой подворотне. Шучу. Боксер Царьков вероятнее всего имел такую сильную мотивацию, что вытянул их с Кузнецовым пару на первое место. Очень уже ему хотелось посчитаться за шутку с деринджером и кистенем. Наивный такой, буду я с ними по правилам играть.
Задумка была хорошая — зажать меня в углу, дождаться, когда я отстреляю весь барабан, подбежать и всадить в упор по пуле из каждого ствола. Перезарядка у Нагана такая муторная кака, что просто ужас. Особенно, если гильзы застревают из-за подутия после выстрела, и их требуется выталкивать штоком. С малой травматической навеской такой проблемы нет, выпадают сами, но всё равно не быстрый процесс: сначала вращать барабан, чтоб гильзы по одной вывалились вниз, потом также по одной их пихать в каморы. Один момент, у меня был второй заряженный револьвер.
Когда трупы начали возмущенно взывать к справедливости, я приглашающе махнул рукой и дождался всех курсантов.
— Братцы, тут меня обвиняют в нечестности. Прошу прилюдно огласить, какое условие сходки я нарушил, кроме заранее оговоренного момента, что буду один?
— Вы не сказали, что у вас два револьвера!
— А вы спрашивали? И еще момент, у вас тоже два револьвера.
— Мы думали, что вы уйдете на перезарядку.
— Отлично сказано! Вы построили свою тактику на предположении и не угадали. В этот раз смерть была игровая, в следующий может не повезти. Помните, я рассказывал про оперативника, который шел на задержание с Макаровым на предохранителе? Самое забавное, что у его противника был не только Наган, а еще и автомат. Представляете, насколько бы он удивился, если бы его с напарником приложили очередью? Коллеги, к чему я веду свою речь?
— Что надо реально оценивать противника и всегда ждать подлянку от него, как от вас.
— В точку! А ведь бывают люди еще хуже меня.
— Да куда уж хуже?
— Хуже, когда контроль проводят не в голову, а в задницу. А потом говорят, что промахнулись, и снова делают контроль.
— Страсти какие. Я на такое не записывался.
— Парни, никто не замерз? Тогда следующий вопрос — ради чего мы устроили пострелушки? Думаем и говорим вслух.
— Чтоб ощутили, каково оказаться в бою. Для выработки навыков. Чтоб в паре научились воевать.
— Всё правильно, но всё вторично. Главная мысль занятий — в огневом контакте всегда есть элемент случайности или везения. Самого матерого спеца может завалить случайный человек из древнего карамультука. В идеале не должно быть никакого огневого контакта. Вы подошли сзади и в спину застрелили противника. Или противник хотел напасть на вас, но не нашел. Зато наткнулся на растяжку. То есть грамотный оперативник создает ситуацию, в которой в него не выстрелят вообще. Говорят, а Сергея Палыча Королева было такое правило — я не возьму на работу инженера, который забивает гвозди микроскопом. Но и того, кто не сумеет при нужде забить микроскопом гвоздь, я тоже не возьму. Так и вы — должны в совершенстве владеть оружием, но не доводить до его применения. На сегодня всё!
Новогодние выходные выдались на загляденье, аж три дня подряд. Так бы по-хорошему надо поехать навестить родителей, но четыре часа на дорогу ежедневно буквально растерзали мои благие намерения. Я так замучался кататься туда-сюда словно челнок в швейной машинке «Зингер», что выпросил комнату в общаге для курсантов, формально в гостинице, и ночевал там. Знакомые голоса из коридора и звон гитарных струн, не сходить ли к своим, не поучаствовать в досуге… А из открытой двери комнаты неслось на мотив известной и когда-то популярной песенки: