***
До дома я добралась, вся задушенная в мрачных противных мыслях. Квартира вроде бы была прежней: небольшой дежурный бардак, запах вчерашних бутеров с кухни и отцовского средства для бритья. Но нет, кое-что изменилось, неуловимо, но от того ещё более неприятно. Первая волна оцепенения схлынула, а под тёплым одеялом и вовсе пришло подобие покоя. Но смутная тревожность все же прилипла намертво, и наверное, это ненормально, что я теперь мучаюсь только ей. Гоняла по кругу мысли, снова и снова возвращаясь к Громову, пока не поймала себя на том, что от всех этих нервов окончательно пересохло во рту.
Выбравшись из-под одеяла, я, босая, прошлёпала на кухню, шугаясь окон, как параноик со стажем.
— А на первый взгляд до-обрый — обиженно протянула я в сторону понимающе шипящего чайника.
Хотя, с другой стороны, что ему мешает с блаженной улыбкой постреливать своих жертв из винтовки, попутно желая им хорошо провести время на том свете и передать привет его двоюродной бабуле.
Стоило оборвать эту нашу связь, ибо оставаться с ним и дальше не иначе, как осознанное самоубийство. Если вдуматься, меня вообще никто не просил оставаться, ну, это не беря в расчёт голос моей сорок седьмой хромосомы.
Звонок телефона заставил вздрогнуть, уставившись на экран с подозрительным прищуром и судорожно соображать, как бы так изящно объясниться перед Денисом, ведь бросила его дубеть на улице. Может, заигнорить этого киллера хренова к чертям? Нет, ладно, вряд ли от него можно будет скрыться, если он захочет нести возмездие во имя луны, так что стоит хотя бы принести ему свои покорные извиняшки.
— Да? — голос опасно дрогнул, и я пару раз кашлянула, делая вид, что это простуда забодала, а не он звонит так не вовремя.
— Могу я осведомиться, куда это ты делась, юная леди? — голос просто лился патокой. Он был то ли пьян, то ли зол, то ли с ума сходил.
— Ну, я… заблудилась?
Дурость, конечно, ляпнула и оснощнав оплошность, досадливо залепила себе ладонью по лбу. Громов, услышав это сквозь трубку, снисходительно усмехнулся.
— Понятно.
И только я хотела извиниться уже наконец, как Громов меня опередил, и от тяжести клубившейся внутри холодом тревоги пришлось сесть.
— А что там с Козловой?
— А что с Козловой? — конечно, наивное недоумение не сработало, но попробовать стоило, что уж.
— Есть новости?
— Мне кажется, она о ваших планах прекрасно осведомлена, — фыркнула я, оглядываясь на чайник. — Ищет своего друга, смотрит на меня выжидающе… Неловко, конечно, это все.
Повисло тягостное молчание, свидетелисвующее о том, что разговор исчерпан, и обоюдное напряжение достигло пика, дребезжанием отдаваясь в воздухе. Время чепухи прошло и сменилось временем для чего-то важного.
— Мирослава? – первым заговорил биолог. – Что если я скажу, что могу гарантировать твою безопасность?
Я выдохнула и устало потерла переносицу. Да твою мать, я ж ничего такого не сделала, чтоб быть в опасности, но сдаётся, не зря он это предложил. Надеюсь, надо мной прямо сейчас не застыл наёмный киллер с топором и святым намерением покарать за порочные связи? Было бы грустно.
— Гарантируйте, пожалуйста, – милостиво разрешила я.
Интересно, заметил ли Громов, что я с перепугу обратно перескочила на «Вы» или такие мелочи он обходит своим вниманием?
— Хорошо, — голос Громова даже как-то смягчился, и от него внутри немного потеплело. — Что-то случилось? Вик что-нибудь наболтал? – спрашивал по сути расслабленно и спокойно, но подразумевал что-то весьма конкретное. От этого становилось нехорошо.
— Да уж, наболтал, – я напрягалась, как пружина, зная уже, что об этом все равно придётся говорить и лучше сейчас. — Сказал, мол, Вы как-то клиентов ему поставляли… в морг. Я все понимаю, понимаю, что там не один и не десять. Но вот за всю свою жизнь, ну вот с самого начала, даже если не только Вику. Сколько?
Ума не приложу, что хотела делать с этой информацией. Может, надеялась грехи ему отпустить, черт знает. Хотелось поверить в то, что он теперь просто учитель. Ну пусть вытаскивает Даху из плохой компании, пусть на его теле остались едва заметные шрамы, но с этим можно было бы жить, если оставить дурное прошлое.
— Сто тридцать восемь, – сухо отчеканили в трубку.
Я не знаю.
Это как будто ножик провернули в старой ране. Уверена, он слышал, как я задохнулась на том конце. Это не от удивления. От боли. От оказанного доверия. Сто тридцать восемь – это не та цифра, после которой можно спокойно спать по ночам.
— Секунду, — голос Дениса вернулся к натрочито будничному тону. Кто-то что-то быстро говорил у него над ухом, но слов было не разобрать. Только его, Громова, слышно было отменно. — Да-да, больше дела, меньше слов! В итоге он умер или нет?
О, да там кто-то ещё умер. Обычное дело, наверное, как ежедневные новости за чашкой кофе по утрам обсуждать, только новых АлександрИннокентичей. Я сидела, приложив телефон к уху и бездумно уставившись в одну точку.
— Мирослава, слышишь меня ещё?
— Да, к сожалению, — пробубнила я в ответ.
— Чтобы сидела там тихо, деловая, никому не открывай, нигде не отсвечивай, — с ощутимым волнением в голосе начал перечислять биолог.
— Это угроза? – кисло фыркнула я.
— Это беспокойство, — отрезал он так, что и не поспорить. — И не звони мне, я сам потом к тебе приеду. Всё.
Моё жалобное «не надо» уже никто не услышал. Денис бросил трубку, оставив меня наедине с короткими гудками и с мрачными мыслями. Мыслей было много.
========== 19. Ночной паркур ==========
Чай с жасмином и карамельные эклеры – извечный бальзам моей измученной души, а по совместительству причина жира на бочках. И пусть, зато отлично лечит нервы, и может, даже заснуть получиться побыстрее. Если вообще получится.
Я в лучших ванильных традициях погасила свет и устроилась с обжигающей чашкой на подоконник. Время было позднее, в соседнем доме горело пять или шесть окон, остальные зияли провалами темноты, наводя жути на пустом месте.
С моего наблюдательного пункта вид открывался на маленькую парковку позади дома и кустистый скверик с детской площадкой, уже сокрытый от глаз весенней зеленью. В лужах на асфальте расплывался свет единственного сгорбленного фонаря, зловеще перемигивающего каждую минуту-две.
По сырости внизу шлепали две чёрные человеческие фигурки, что-то бурно обсуждали, запрокидывали головы, считая окна. Определяли квартиру соседского Васьки-алкаша? Да ну, вроде не похожи на его товарищей, и ведут себя вроде как вполне трезво. Очень может статься, это и есть причина визита, но… Меня будто ледяной волной окатило. Не знаю, почему вдруг подумалось, что эти молодцы по мою душу заявились, предчувствие какое или паранойя. Медленно сползла с подоконника, чашку отставила на угол стола, чуть было не пролив её восхитительное содержимое. Хорошо хоть, я свет додумалась выключить, а то была бы сейчас как на ладони!
Ну, вариантов тут немного, примерно там, куда они тыкают, как раз живу я, по соседству непрсыхающий Васька-алкаш, ниже – Светка за тридцать, лихорадочно ищущая себе мужика, а выше – престарелая баба Надя, которая забыла, что в её квартире существует дверь лет десят назад, и теперь все её взаимодействие с внешним миром ограничивалось выходом на балкон.
Я затаилась в обнимку с батареей, наблюдая манипуляции нежданных гостей. Один из мужиков махнул рукой и направился, огибая лужи, в сторону парковки, видимо собрался выйти на сторону подъездов, чтоб внутрь попасть. Второй остался во дворе на лавочке, закурил и уткнулся носом в экран мобильника. Я медленно выдохнула. Глупая. Конечно, это не за мной, ну откуда им знать мой адрес. Наверняка очередные Светкины ухожеры, один руки и сисек добиваться будет, второй – утешать, если не заладиться. Я обессиленно сползла вниз по батарее, отходя от пережитого напряжения, как вдруг в подъезде грохнул лифт. Грохнул на моем этаже.