– Что, по-человечески общаться разучилась? – фыркнула я в сторону.
Обидно, но Даха была крупнее и сильнее, и так просто вывернутся из её хватки я не могла, оставалось только трепыхаться.
– Будешь выпендриваться, я тебе голову отверну, уяснила? – так злобно зашипела Козлова, что не поверить в её слова было даже как-то непросто. – Быстро рассказала мне все, что знаешь!
– Что думаешь, дочка босса мафии – и теперь все можно? – я, рассчитывая сделать очень больно, от души наступила пяткой ей на ногу.
Пока Козлова резко втягивала не слишком ароматный воздух, я выскочила из кабинки, одним движением выудила из-под батарейки швабру и пристроила между дверью кабинки и противоположной стеной, чтобы изнутри никак нельзя было выбраться из туалетного заточения.
– Открой немедленно! – судя по звукам, Даха с той стороны начала кидаться на дверь, как раненный вепрь.
– Подумай над своим поведением! – дала я напутственный совет Козловой, почуяв безнаказанность, и под звук звонка на урок, торжествующе смылась из туалета.
Ничего, её из отчаянного положения спасёт первая попавшаяся техничка. Я же весёлой походочкой отправилась с горе-ассасину. Он как раз был найден мной пакующим вещи после последнего урока с очаровательно сосредоточенным лицом.
– Ты куда идёшь? Я с тобой, – подкралась вроде неслышно, а врасплох застать всё равно не удалось.
– Я в морг, – поморщился Громов, оборачиваясь. – Вик замотал, говорит, чтоб явился на проверку. А то в следующий раз лечить не будет. Уйдёшь с занятий? У тебя вроде уроки ещё были.
– Да там ОБЖ какое-то, мне с таким образом жизни вряд ли поможет. Так что, берёшь меня… с собой? – я руками упёрлась в столешницу по обе стороны от него, но всё равно держала дистанцию, не прикасалась.
Пока сам не позовёт. Не потянется ко мне.
– Хочешь попробоваться на роль моего телохранителя? – Денис попытался изобразить саркастичную усмешку, тревожно поглядывая на приоткрытую дверь класса, потом, видимо, послал осторожность к чёрту, и от всей души зацеловал мою макушку. – Как же ты не понимаешь… что это опасно… чтобы нас видели вместе?
– Это неважно уже. Они знают, кто я и где живу, что я – твоё слабое место, – договорила до конца и только потом поперхнулась оттого, что фраза колючками царапнула горло.
Всё боялась, что он это скажет, а вырвалось у самой.
– Слабое, приставучая и очень дурное, – с деланной беспристрастностью согласился Громов, и на выходе из класса шепнул мне на ухо, что ещё любимое.
Я за ним не сразу успела – немного дрожали коленки.
Нам пришлось в рамках конспирации даже из разных выходов покидать учебное заведение: мне – через обычный, Денису – через чёрный, открытый весной. Вик отпустил Громова с миром, известил, что на нём заживает всё, как на собаке, и что он может больше не приходить.
Уже на выходе из его кабинета у меня в кармане завибрировал мобильник. Я подумала, что если Козлову ещё не выпустили из заточения, то это, наверное, она сейчас низвергнет на меня потоки отборных туалетной ругани, вдохновлённая обстановкой. Но номер был незнакомый.
– Это Лариса Владимировна. У тебя, судя по расписанию, уже кончились уроки. Почему ты до сих пор не дома? – тон был невообразимо менторский, как у директора школы благородных девиц.
– А… А у меня тут меня кружок, знаете, – оглянулась мельком на Громова, даже за подбородок схватившись от сосредоточенности, – по биологии. Тут в школу крысу недавно привезли, Лариской, значится, её кличут, сегодня препарировать её будем, да. Только она пищит, вырывается, неудобно разговаривать – ж-жутко. Давайте так: я ей сейчас кишочки выпущу – и ср-разу вам перезвону, ладушки?
Я сбросила вызов, даже не дождавшись одобрения Чудновой, и в ответ на вопросительный взгляд Дениса махнула рукой.
– Да, отец подцепил какую-то в одной из своих командировок. Мнит себя теперь большой хозяйкой, даже не кухне уже окопалась.
– «Подцепил» – это как будто не девушку, а заразу.
– Может быть, – пожала плечами. – Я ещё не разобралась. Но там все серьёзно, между ними не химия, а целый химзавод, смотрят друг на друга так, будто сейчас сожрут…
Замерли мы почти синхронно. Замерли и прислушались. Потому что по обшарпанным стенам, по мрачному потолку вдруг поползло эхо каких-то песнопений, больше походивших на замогильный вой, от которого за шиворот пробирались непонятные мурашки.
– Трупы развлекаются? Открыли кружок вокала и самодеятельности?
Я поёжилась. На самом деле в этом не было ничего удивительного – на творчество живых и адекватных эти звуки походили мало.
Рука Громова как-то сама собой потянулась за пояс. Ой, только не говорите мне, что он под курткой всё время пистик носит. Мы стояли напротив двери в подвальное помещение, и все эти пристукивания, притоптывания и длительные страдальческие завывания доносили б именно оттуда.
И я видела, что внутри Дениса борются прямо сейчас точно такие же два желания: свалить от греха подальше и пойти проверить, кто это так изощрённо скрашивает свой досуг в жмуриковой обители.
Комментарий к 23. Крыска-Лариска и туалетная блокада
Меня так долго не было, и теперь я, наверное, должна сказать что-то в силу своего отсутсвие. Так вот.
Скучала.
Очень.
Спасибо всем, кто дождался.
Главы теперь будут выходить более-менее регулярно и хорошо, если раз в неделю. Время нынче загруженное.
Как-то так.
========== 24. Хитромордый ==========
Сказать по правде, вели мы себя на пару с Громовым, как те самые идиоты из фильмов ужасов. Топать в крайне сомнительный подвал с заунывными песнопениями – это всё равно, что на звуки доедающего человеческую ногу Бармаглота изумлённо спрашивать, мол, дорогая, это ты что ли?
Лестница, к слову, была настолько крутая, что спуститься по ней, не пересчитав при этом ступеньки своими же рёбрами, казалось благословением.
Зато акустика знатная. Странные звуки становились объёмнее, яснее, и уже можно было различать отдельные нотки и голоса.
Я кралась вдоль плесневой стенки за Громовым след в след и представляла себя каким-то очень понтовым шиноби. Что удивительно, Денис даже не стал меня отговаривать, как у него это обычно происходит, только наградил нелестным взглядом, вроде: «ну что мне с тобой делать». Отрадно, что мы начинаем притираться друг к другу – я очень ехидно усмехнулась про себя.
Как раз в этот разгар самокопаний Громов остановился напротив массивной железной двери, за которой, вне всякого сомнения, эта вакханалия и происходила.
Из всего хорошего, что вообще могло ждать за дверью в подвале морга, нас ждали прямо самые шаблонные сатанисты на свете! В капюшонах, со свечами на полу и пентаграммой, нарисованной чем-то отдалённо напоминающим кровь, короче, все чин по чину.
Когда дверь в их скромное дьявольское прибежище бодро распахнулась с подачи Громовского пинка, все синхронно подняли головы, и воззрились на на нас.
Как ни крути, ситуация была неловкая.
– Доброго утречка! – лучезарно объявил Денис.
Чуваки в капюшонах посмотрели на него так, будто это было самым глупым, что он воообще мог сказать. И если уж быть совсем честной, отчасти я была с ними согласна.
– Вы тут ритуал проводите? – очень натурально удивился Денис. – Ну ладно, мы пошли тогда.
– Дверь прикрой, – скомандовал главный адепт голосом типичного полковника ФСБ.
– Слава Сатане, – напоследок пожелал Денис, и я уже ждала, что он прибавит что-то вроде «Доброго здоровьица», но нет, дверь хлопнула с зловещим звукам, прервав тем самым неловкий диалог.
Пока мы поднимались по лестнице, у Громова на лице прям было написано, что он считал только что произошедшее своей большой дипломатической победой и искренне гордился.
– Вы чего глаза выпучили? Привидение что ль встретили? – скептически фыркнул Вик, которому в нос чуть не прилетела резко распахнутая подвальная дверь.