— Бред, — прошипел Дима. — У него мотоцикл у главного входа стоит.
— Он не знал, что случилось, когда рассказал обо всём руководству. Он даже стребовал с них обещание не убивать тебя и не понижать.
— Вот уж спасибо, не убили и не понизили.
Дмитрий развернулся к окну и парой выстрелов превратил его в кашу из осколков. Гамбино, наконец, смог выдохнуть.
— Ну пусть попробует взять свой мотоцикл, пускай рискнёт здоровьем.
В этот момент раздался рёв двигателей. Красный Феррари, взвизгнув шинами, вынесся со стоянки на огромной скорости, только чудом не снеся придорожный фонарь. Дима выпустил в машину всю обойму, частично попал, но та продолжила своё движение дальше. Потому мужчина достал из-за плеча винтовку, прицелился и… не выстрелил. Просто опустил вниз, тяжело вздыхая и садясь на пол.
— Там осколки, Дим. Аккуратней, — уже спокойней сказал Андреа.
— Да я вижу.
— Упустил?
— Нет, — задумчиво протянул единственный выживший из своей семьи. — Просто очень хотелось попасть по бензобаку, но это бы взорвало машину ядерным грибом.
Гамбино едва заметно улыбнулся.
— Поверь мне, Дим, тебе нужно бороться не с ним.
— Я знаю, с кем мне нужно бороться. С уродами, лицемерно носящими имя «Добродетель». С теми, кто влез в руководство, хотя это запрещено правилами организации. Не удивлюсь, если в одном из кресел жопу грел сам Козлов. Сейчас он, наверное, слинял уже, благодаря поднятой Громовым шумихе. Но я найду его. И убью. Встречу Громова снова — не знаю, что с ним сделаю.
— Поверь мне, Дима. На Козлова будет много желающих.
***
Денису пришлось бросить машину в одном из дворов, но оставлять открытой он её все же не решился. Сев на метро, он проехал пару станций, купил новую одежду и сел на такси. Через пятнадцать минут был уже на вокзале.
— Не сяду никогда на поезд, — бубнил он про себя. — Надеялся и верил.
Желание пристрелить себя сейчас же он подавлял исключительно силой воли. «Они не выиграют», — повторял он сам себе. — «Я найду тех, кто сдал семью Пинто, будь они хоть трижды великими боссами. Найду. И убью».
Поезд Москва-Воронеж, квартира в городе, в котором есть офис Салвинии. Вряд ли в этом филиале тоже сидело руководство, связанное с основным, в цепи сгнило всего одно звено. К сожалению, слишком крупное. Нужно было скрываться и от них тоже, так как никто не знает, кого захотят уничтожить следующим. Апартаменты были пыльными, совершенно неухоженными. Денег было не много, но вполне достаточно на первое время. При первой же возможности установить защищённую связь, парень связался с Гамбино.
— Андреа?
— Фу-ух. Дай я выйду, — в трубке послышались шаги. — Всё. Ну как ты, сам в порядке?
— Если бы. Скажем так, чувствую, что хочу застрелиться. На полном серьёзе.
— Не вздумай, в тебя слишком много нервов вложено, — натянуто хохотнул Гамбино.
— Не смешно. Как там Димас?
— Я не знаю, держится мужественно, всех ненавидит и хочет убить.
— Знакомо. Скажи мне, когда его отпустит, пожалуйста, я хочу его увидеть. Извинюсь, и пусть делает со мной что хочет, его право.
— Звучит как-то по-гейски.
— Да иди ты. Мудак.
— Рад, что ты в целом в норме. Феррари свой хороший отыскал, стояла малышка там же, где ты и оставил. Ключи тоже нашёл. Там пол района с ней сфотографировалось, только для скрытых побегов теперь и использовать.
— Я вообще не представляю себе скрытый побег на ярко-красном Феррари.
— Ну как не представляешь, — Андреа был явно рад, что его друг в порядке. — Ты вчера его и провернул.
— Я рад, что ты тоже в норме, и Димас тебя не застрелил.
— Прикинь — он почти пытался!
Некоторое время поболтав с Гамбино о последних новостях, Денис откинул телефон в сторону, подняв столп пыли. Нельзя было уныло спиваться в Воронеже. Салвиния была жива, чего на первое время хватало. Конечно же, все свою причастность отрицали. «Маленькая семья», — говорят, — «Всегда можно информацию найти». Громов прекрасно понимал, что предстояло много дел.
***
Через некоторое время Добродетель вышла на Дениса сама. Предложила сначала задание, какое-то нейтральное, не связанное с кровопролитиями. Хорошо заплатила, и Громову пришлось принять, чтобы расчитаться с медицинскими счетами матери в следующем месяце. Затем Козлов лично предложил ему постоянную работу.
— И смени имидж, — напомнил он. — Мы не Салвиния, и не сможем покрывать тебя. Оставишь улики — и из клетки тебя будет не так-то просто вытащить.
Несколько лет Денис исправно работал на «Добро», периодически увеличивая количество трупов за своей спиной. Всю семью Пинто он засчитал, как убитых им самим, а потому общее число стало просто сумасшедшим. Аффари, действовавшие поблизости, ни в чём себе не отказывали. Как отпетые террористы, они следовали своей идеологии, так что Громов не чувствовал вины, когда убирал кого-то, связанного с ними. За Добродетель тоже особо не переживал, не стесняясь оставлять подсказки и тем, и тем. По его мнению, было бы здорово, если две бешеных семьи истребили бы сами себя. А они довольно резво к этому шли.
Один раз Дениса даже взяли с поличным. Из Владимирского Централа его спасли Добродетели через пару месяцев заключения. Задержку объяснили тем, что пришлось скрывать его от баз данных, чтобы в Салвинии не узнали о таком событии. Десятый разряд попавшийся хоть раз уже точно бы не получил. «Вызволили только потому, что ты слишком хорош». Такая формулировка Денису нравилась.
— Ну как тебе Владимирский Централ? — шутил потом Гамбино, успевший перепугаться от долгого отсутствия товарища.
— Ветер северный.
Андреа заливисто смеялся в ответ, и Громов искренне радовался. Сам он находился между двух огней, продолжая быть тайным оружием на стороне Добродетели. Платили хорошо, работы давали мало, достаточно свободного времени. Говорят, за ним даже закрепилась кличка «Добрый Пёс». Никто не знал, кто он и как он выглядит, но все боялись. Всё шло как нельзя более удачно, и раздувшийся добродетельный змей уже хотел было укусить свой хвост. Но в один день Козлов лично пришёл к нему снова.
— Сядь. Говорят, что талантливый человек талантлив во всем. У меня есть для тебя одна единственная работа, и ты должен выполнить её как нельзя более качественно. Ты видел мою дочь?
— Издалека, а что? — напрягся тогда Денис. Не зря.
— Что насчёт таланта учителя?
***
Дима вскоре после уничтожения его семьи переехал в один из домов Buon Affare и был принят там тепло. Он порой наблюдал за тем, как сын Заславского, местного босса, молотил кулаками боксёрскую грушу в спортивном зале. Тот всегда так делал, чтобы выпустить пар. Удары у него были — хоть куда, хотя парнишке только исполнилось шестнадцать. Синяки после его «дружеских тычков» оставались на неделю. Он упрашивал брать себя на все дела, на которые ездил его отец. Ходил следом, как юный консильери.
Однажды Заславский-старший подошёл к нему и сказал, мол: «Если однажды ты поймёшь, что не хочешь больше иметь какое-либо отношение к мафии, если ты захочешь уйти, просто скажи мне. Меня мучает совесть, и я считаю, что это не совсем честно, что я оставил тебя здесь, в то время, как… не важно, в общем. Выбор за тобой».
После этого 17-ти летний Артёмка снёс эту грушу с цепей, как Капитан Америка в свои лучшие годы. Дима повесил её обратно, и парень выместил тогда свой гнев.
— Он считает, что я недостаточно хорош, может, недостаточно силён?
— Я не думаю, что в этом дело, Артём. Он просто предлагает тебе выбор.
— За талантливых людей держатся, ими дорожат, — скалился тот. — Им никогда не скажут, «если хочешь идти — иди»!
— «Если хочешь забыть — забудь»…
— Что? Да ты издеваешься? — Артём в последний раз влупил по груше и ушёл из зала. — Я не сдамся!
Дима улыбнулся, глядя ему вслед, и вспомнил юного упёртого Громова. «Как жаль», — думал мужчина. — «Что мы выбрали разные стороны».
Заславский-старший часто приходил обсуждать какие-то детали. Информации, добытой такой большой ценой, хватило, чтобы временно прижать Добродетель к стенке. Ещё и какой-то неизвестный доброжелатель периодически подкидывал полезные наводки. Ничего сверхъестественного, но лишними они не были.