– Знаешь-ка, что? – Артём подтянулся, чтобы сесть поудобнее, и всучил мне внезапно обе наши сумки. – Найди себе укрытие поприличнее и понадёжнее. Ты же способна справиться с такой задачей? Сюда они наведаются рано или поздно. А со мной ты далеко не уйдёшь.
– Ты бредишь? Это от потери крови.
– Дарья, не до шуток сейчас, – отчеканил Аффари абсолютно серьёзно и направил на меня пистолет. – Иди.
– Что? – у меня даже голос от возмущения сорвался. – Ты… Ты мне угрожать вздумал?! Засунь свой пафосный пистолет в задницу себе, урод! Ему там самое место. – ярость захлестнула ядовитой волной, и я сомкнула пальцы на его горле, не смогла отказать себе в удовольствии. – Убью. Убью насмерть! Задушу, как цыплёнка!
– Ты такая красивая, – бескровными губами вдруг прохрипел Заславский, и на лице его вновь заиграла та фирменная довольная лыба.
– Идиот! – как ошпаренная, я резко отпустила пальцы и прижалась к стене. Сил нет никаких. – Сейчас выйдем наружу, поймаем такси и поедем чёрт знает куда.
– Может сработать, – у Заславского загорелись глаза, он подался вперёд, но тут же со стоном осел обратно.
– Знаешь, в тебя полезно иногда из пистолета постреливать. Будешь хоть потише.
– Лучше помоги раненному! – картинно застонал он, обходясь, тем не менее, прекрасно и без всякой помощи.
Он почти не ступал на больную ногу, но ловко управлялся и без этого, опираясь на узкие своды и подтягиваясь на руках.
На первом этаже пятиэтажки горела красными огнями «Пятёрочка», у входа в которую стояла пара автомобилей с шашечками такси. Выбирать не приходилось, мы завалились в самую ближнюю.
– В самый дешёвый хостел, пожалуйста, – бросила я встрепенувшемуся водителю, сразу же отворачиваясь к окну.
– Деньги у нас есть, – ехидно прошептал Аффарёныш, склонившись ко мне.
– Нам нужен такой, в котором ни документов ни спросят, ни нога твоя подозрений не вызовет, – огрызнулась я ему на ухо.
– Понимаю, дело молодое, – довольно загыгыкал водитель, разворачиваясь на узкой площадке.
Заславский разом подхватил этот смех, и довольно, по-свойски похлопал меня по колену, за что немедленно получил тычок локтем в рёбра.
– Предвещая возможные недопонимания, я не буду трахаться с тобой в хостеле, – сверкнула злобности глазами.
– Как скажешь, Дарья, как скажешь, – Заславский с лицом святого откинулся на спинку и притих.
За окном проплывали дома с уютно горящими окнами, и я думала: хорошо им, людям за этими стенами. Они сейчас пьют чай после рабочего дня, принимают ванну с душистой пеной, сериалы смотрят по «Первому» или что-то вроде того. И ещё они точно знают, что их ждёт в завтрашнем дне. Не то что мы. Едем в неизвестность по мокрой дороге, и перед нами разливается вдоль асфальта свет автомобильных фар.
Водитель сначала пытался завести оживлённую беседу, рассказывал о своей молодости дальнобойщика, потом, уверившись, что собеседники из нас так себе, умолк и закурил прямо в салоне. Из динамиков доносился какой-то шансон, потом вдруг сменившийся на радостную новогоднюю песню, очень развеселившую нашего «дальнобойщика». Он принялся подпевать не в такт и бесновался вплоть до самого прибытия в пункт назначения.
Машина затормозила у ветхого здания, напротив горел вывеской Макдоналдс, и я внезапно поняла, что буквально с ног валюсь от голода.
Расплатившись с водителем, я вытащила с заднего сидения Артёма, и мы нырнули под неприметную видавшую виды вывеску хостела.
Лента. Лента против мух, которую я ни в одном магазине не видела вот уже несколько лет – это первое, что бросилось мне в глаза. За фанерной стойкой сидела неопределённого возраста дама, кажется, проклинавшая любого, кто посмел потревожить её покой в такой час. В растянутой грязно-розовой кофте, с мерзким пучком на голове и бородавкой над верхней губой, она осуждала нас всем своим видом за одно только появление в поле её зрения.
– Добрый вечер! – лучезарно поприветствовал Артём, опираясь на стойку локтями.
– Ночь! – отрезала тётка, дожёвывая бутерброд с докторской.
– Нам бы номерок на ночь…
– Остались только одноместные, – с явным пренебрежением объявила она, перелистывая какую-то основательно затасканную тетрадь.
– Давайте одноместный, – сразу же согласился Артём, которому и стоять было тяжело, даже опираясь на стойку.
– Деньги вперёд, – процедила тётка и бросила на стойку ключи с синим пластмассовым брелком.
Получив своё, тётка уткнулась обратно в кроссворд. Никаких документов с нас не спросили, на Артёмову ногу не обратили никакого внимания. Полагаю, потому что эта закалённая жизнью женщина каждый день видела ещё и не таких субъектов.
Хостел представлял собой объединение двух, а может, и трёх квартир обыкновенного жилого дома. Из соседнего номера доносились вялые пьяные песни.
Комната номер три – так было написано на нашем брелке. Дверь, которая по первому ощущению, тоже была сделана из фанеры, с большими щелями по бокам и у пола.
Заславский завалился на кровать, которая действительно была одна, да ещё и такая узкая, что он с трудом помещался там целиком. Матрас печально скрипнул под чужим весом, я затворила за нами дверь и привалилась к ней спиной. Усталость брала своё, и голова отказывалась работать. Чего нельзя было сказать об Артёме, чья энергия ещё не была исчерпана, даже несмотря на кровопотерю.
Было странно видеть письменные принадлежности в таком месте, но они действительно были, пусть и далеко не первой свежести: первые страницы блокнота были изрисованы каким-то мамкиным художником, а от карандаша остался всего огрызок, но и этой находке Артём обрадовался.
– Сходи в аптеку, я видел тут рядом, пока мы из машины выгружались, – он вырвал чистый лист и накорябал на нём целый список лекарств. – Я пока нашим позвоню. Надеюсь, это рабочий агрегат, – Артём похлопал по серому пластмассовому телефону, который куда больше походил на детскую игрушку или на муляж какой-нибудь, чем на «рабочий агрегат», но надежды на него я горячо разделяла.
– Только осторожно там! – донеслось мне вслед, когда я уже снова вышла в пыльный коридор, украшенный под потолком кружевом паутины.
– Пошёл к Дьяволу, – усмехнулась я, закрывая дверь слабым пинком.
Аптека и впрямь была неподалёку, в соседнем здании мигал красно-зелёными огнями крест её логотипа. У меня оставалось всего десять минут до закрытия, поэтому пришлось прибавить шаг. Едва переступила порог фармацевтического рая, я даже зажмурилась, настолько непривычен был яркий свет после часов скитаний по помойкам и подвалам.
Кроме меня в аптеке совершенно никого не было. Не планируя задерживаться надолго и оставлять подопечного мне теперь Аффарёныша в одиночестве, я просто сунула в окошко тот список, что он понаписал, и уже через несколько минут девушка выдала мне практически целую аптечку: бинты, перекись водорода, зелёнка, спирт, были даже шприцы и комплект ампул к ним, ещё какие-то таблетки. Я молча рассчиталась, сгребла купленное добро в фирменный пакет заведения и вышла обратно, в промозглую сырость города.
И едва я это сделала, как поняла, что меня вдруг с головой затапливает ощущение пьянящей эйфорической свободы. Впервые за долгое время, да что уж там, впервые за всю, наверное, жизнь я была не под контролем отца. Ох, как он, должно быть, беснуется сейчас. Сидит в своём неестественно огромном кожаном кресле с красной шеей и белыми костяшками, пьёт виски большими глотками и зол так, что к нему бояться приблизиться даже самые любимые подчинённые. Даже эта Татьяна, чтоб её.
Ещё бы, упустил прямо у себя из-под носа собственную дочь, которая самовольно сбежала из дома, да ещё и к кому! Прямо в руки злейшим врагам, утащив с собой вдобавок целую стопку ценных бумаг. Наверняка компромат на очередных «удобных людей».
Ободрённая этими мыслями, я взглянула на вывеску Мака. Вечность там не была.