Комсомольцы сельской школы, где в выпускном классе училась девочка Надя, постановили учинить над ней товарищеский суд. Все старшеклассники, даже не члены ВЛКСМ, собрались в школьном зале. Всем было интересно, как будет вести себя «эта майрá», зазнайка и карьеристка.
Заседание вёл только что избранный секретарь комсомольской организации, одноклассник Нади, Коля Карпеев. Рядом с ним сидели за столом президиума члены комитета комсомола.
Коля зачитал по бумажке:
— Мы сегодня собрались на товарищеский суд, чтобы обсудить комсомолку Надежду. Она, будучи секретарём комитета комсомола, систематически проявляла неуважение к своим товарищам, делала им замечания в неподобающей форме, вела себя вызывающе. Есть предложение исключить её из комсомола. Кто хочет высказаться?
В зале поднялся страшный шум, ведь исключение из комсомола означало невозможность поступления в вуз после школы. В зале сидели не только противники, но и сторонники Нади. Были ученики, которые относились к происходящему, как к спектаклю. Но даже у них предложение исключить из комсомола вызвало шок.
Надя с красным лицом сидела на «скамье подсудимых» — на табуретке, поставленной на сцене. На глазах девочки блестели еле сдерживаемые слёзы. Они вытекали, когда Надя опускала голову, стараясь не смотреть в зал, из-за чего она непроизвольно поднимала лицо вверх и быстро-быстро моргала. Эта борьба со слезами забирала все душевные силы, поэтому Надюша даже не вникала в то, что происходит в зале. Её душила обида: она никогда не кичилась своим положением, ребята же сами выбрали её секретарём. Надя считала, что должна выполнять свои обязанности по мере сил. В жизни ни на кого не повышала голос, а её обвинили чёрт знает в чём!
Тут один за другим начали поднимать руки и высказываться её одноклассники — девочки и мальчики. И все говорили слова в её защиту. А Катя, с которой Надя сидела за одной партой, сказала, что надо ещё выяснить, кто эту кляузу сочинил, и привлечь его к ответственности.
— Кто за то, чтобы исключить Надю из комсомола? — под конец выступлений вставил свою реплику Коля. И поднял руку. Все начали оглядываться. Кто же поддержал это предложение? Президиум и два Колиных дружка в зале, как и следовало ожидать.
— Кто против? — спросил Коля, согласно регламенту.
Поднялся лес рук. Ребята радовались такому единству, девчонки подбежали к Наде, начали обнимать и поздравлять её. Слёзы высохли, девочка засмеялась, при этом стали видны чудесные ямочки на щеках. (Возможно, из-за них Надя так нравилась многим ребятам?)
От сумы…
«От сумы и от тюрьмы не зарекайся» — выражение, появившееся много веков назад, до сих пор бытует в нашем языке. Понятно, что речь идёт об изменчивости фортуны, о том, что можно в любой момент потерять все сбережения или попасть за решётку. Причём, «сума» — означает нищету, а под словом «тюрьма» имеются в виду любые ограничения, в том числе и психиатрические лечебницы.
В молодости, будучи убеждёнными комсомольцами, Надя и её с друзья читали сочинения диссидентов, которые не пропускала к печати цензура— Солженицына, Пастернака. Эти сшитые стопки листов формата А4, напечатанные на пишущей машинке и размноженные с помощью копировального аппарата «Эра» (других тогда не было, поэтому назывались они «отэренными»), люди передавали из рук в руки.
Книжки были жутко потрёпанные, часто без обложек. Читать их было страшно интересно. Именно: страшно и интересно. Чтение запрещённой литературы приравнивалось к совершению преступления. Если бы кто-то «настучал» в органы, то читающему грозило уголовное наказание по «политической» статье. Либо принудительное лечение в психушке. К счастью, в окружении Надежды стукачей не оказалось. Да и нечасто в её руки попадали препринты.
Удивительно, что чтение самиздатовских опусов не смогло повлиять на коммунистическое мировоззрение, впитанное в сознание моей героини, так сказать, «с молоком матери». Она всегда считала коммунизм самым справедливым социальным строем. По большому счёту, описанные в запрещённых книгах «мерзости социализма» были всем и так знакомы из жизни. Но Надя всегда считала, что во всех несправедливостях виноваты конкретные люди, поправшие общечеловеческую мораль.
Какие ещё причины могут привести человека в лечебное учреждение с решётками на окнах? К слову, в разных местах у этих "скорбных домов" исторически появились собственные имена, типа "Кащенко", "Пряжка", "Костюжены", "Шихазаны".