Мы врезались в Ральфа Эбернэти и его «Кампанию бедняков» с караваном мулов, и начался настоящий хаос. Затем нас догнала гвардия, и многие из «бедняков» попали в ту ночь в больницу (это уже после семи вечера). Я никогда этого не забуду, как не забуду все эти телекамеры и яркий свет, бивший нам в глаза. Мы топтались там, когда прибыл новый автобус, полный чокнутых копов. Этого я тоже никогда не забуду: пара дюжин мускулистых здоровяков в защитной экипировке вылетели из автобуса, как будто ими выстрелили из пушки, приземлились прямо на нас обеими ногами и начали молотить своими дубинками. Мне выбили передние зубы, но я был в таком осадке, что почувствовал это только на следующий день.
Я, конечно, был в ауте, но еще и в бешенстве. Мы все были в бешенстве. Типа Джонсон либо посылал нас во Вьетнам, чтобы нас там шлепнули, либо позволял чокнутым копам Дейли шлепнуть нас на улицах Чикаго — ему все равно. Думаю, многие наши ждали, что съезд отложат в знак протеста против такого обращения с нами. По крайней мере, что Бобби Кеннеди выскажется против жестокости. В конце концов, с именем Кеннеди связывали права человека. Никто не знал, что Кеннеди увели из центра под надежной охраной: все там были уверены, что кто-нибудь непременно предпримет еще одну попытку покушения на его жизнь. Я узнал об этом чуть позже, еще до того, как информацию засекретили. Он как раз собирался выдвигать свою гребаную кандидатуру и уже находился на пути в отель. Говорили, что из-за этого Псих-Джонсон больше походил на Бешеного Пса Джонсона, но кто, блядь, знает?
Когда мы ворвались внутрь, на сцене стоял Джордж МакГоверн. Я, правда, не собирался связываться с этой группой, но меня просто внесли внутрь, а когда я понял, что они хотят разгромить амфитеатр, то подумал — какого хера?
Меня припечатало к дверям, а потом их выломали, и я чуть не упал на пол, где меня растоптали бы шесть тысяч вопящих демонстрантов, но удержался на ногах, а потом увидел Энни Филлипс.
Мне показалось, что я нахожусь в фильме Феллини. Она была одета в кошмарную униформу горничной, а на голову повязала платок, чтобы спрятать свою прическу «афро», но все равно я ее узнал. Мы посмотрели друг другу прямо в глаза, затем толпа протащила меня мимо, а Энни в ужасе зажала руками рот. Тогда я видел ее в последний раз, дальше только по телику.
Я все-таки сумел выбраться из толпы и укрыться позади амфитеатра. Просто хотел перевести дух и попытаться обдумать, как вылезти из всего этого дерьма и чтобы мне не раскроил башку ни гвардеец, ни чокнутый коп. Я все еще стоял там, когда впереди взорвалась бомба.
Грохнуло так, что мне показалось, будто из ушей потекла кровь. Я невольно бросился на пол и прикрыл руками голову. Там, где я находился, обломков почти не было. А когда я все-таки решился посмотреть, увиденное показалось мне бессмыслицей. Я и сейчас толком не могу рассказать, что увидел, словно вычеркнул из памяти. Но иногда мне все это снится. Например, что я вижу голову Джонсона, насаженную на техасский флагшток. Причем я-то знаю, что это всего лишь мое воображение, потому что в этом сне на его обмякшем старом лице появляется удивленно-раздраженное выражение, типа он говорит: «Что здесь за хрень происходит?»
Короче, я снова оказался на улице, и кто-то орал, что теперь они будут бомбить не только вьетнамцев, но и нас тоже. И тут Национальная гвардия открыла огонь — видно, решила, что мы начнем кидать в них бомбы.
Мне повезло — в бедро попала пуля и окончательно вывела меня из строя. Поверхностная рана, но сначала она здорово кровоточила, а затем кровь остановилась. К тому времени я настолько потерял голову, что даже не могу сказать, куда ковылял. На следующее утро какие-то люди нашли меня в своем палисаднике и отвезли в больницу, где пришлось пять часов прождать своей очереди в приемном покое. Там я и услышал про Кеннеди.
Джек Кеннеди умер на улице Далласа. Ему снесло выстрелом голову на глазах у тысяч зевак и потрясенной жены. Бобби Кеннеди едва избежал встречи со своей смертью в миг собственного триумфа в отеле Лос-Анджелеса. В конце концов оказалось, что это была лишь короткая отсрочка перед тем, как судьба его настигла…
Жасмин Чанг:
— Все слышали взрыв, но никто не знал, натворили это демонстранты, Национальная гвардия въехала в отель на танке или наступил конец света. Я побежала вниз, в вестибюль, как весь остальной персонал и гости, пытаясь разглядеть, что происходит на улице. Но наружу никто не выходил. Тем вечером дежурный менеджер сказал нам, что все желающие могут остаться на ночь, если мы не против толпиться в конференц-залах. Я устроила себе спальное место из чистых простынь под тяжелым столом в одной из небольших совещательных комнат. Накануне копы разбили одно окно в столовой головой демонстранта, и я не хотела выходить наружу, в это безумие, и рисковать собственной шеей.
После взрыва мы услышали винтовочные выстрелы. Затем улица перед отелем, уже и так заполненная людьми, стала забитой до отказа: от края до края копы и демонстранты, и копы лупили дубинками всех, до кого могли дотянуться. Понимаете, они «прорубали» дорогу сквозь толпу, просто сшибали людей на землю, желая расчистить путь. Для меня это было одним из самых ужасных зрелищ на свете. Какое-то время. Жаль, что таким и не осталось…
Вестибюль тоже заполнялся людьми, но этого никто не замечал, потому что все смотрели на тошнотворную сцену на улице. Говорили, что наблюдал весь мир. Я видела телевизионщиков с камерой и думала, что скоро их оборудование разнесут вдребезги.
Не знаю, зачем Кеннеди спустился в вестибюль. Не знаю, почему секретная служба его не остановила, и не знаю, что, по его мнению, он мог сделать. Должно быть, сначала он наблюдал за всем этим из окна своего номера. Может, решил, что сумеет обратиться к толпе, — как будто его кто-нибудь услышал бы! В общем, он вышел в вестибюль, но никто не обратил на него внимания.
Демонстрант, сумевший протолкнуться сквозь вращающуюся дверь, был просто ребенком — мне показалось, лет пятнадцати, не больше. И перепуган до смерти. Вращающуюся дверь хотели заблокировать, но, когда я увидела лицо этого мальчика, обрадовалась, что этого не успели сделать.
Следом за ним внутрь попытались пройти копы, но застряли — то ли дубинку зажало в двери, то ли еще что-то. А мальчик нес какую-то чушь — мол, на съезде взорвали Кеннеди. «Они бросили бомбу и убили Кеннеди! Они взорвали его вместе с Джонсоном и МакГоверном!» — кричал он снова и снова. Тут к нему кинулся сам Бобби Кеннеди. Я уверена, что именно тогда мы его все и увидели. Помню, я одновременно испытала шок, удивление и словно остолбенела — Кеннеди в самом центре вестибюля! Будто он обычный человек. Никто не сдвинулся с места, все стояли и таращились как дебилы.
А Кеннеди пытался объяснить мальчишке, кто он такой, что он не погиб от бомбы и все такое. Парень впал в настоящую истерику, и Кеннеди начал его трясти, пытаясь добиться чего-нибудь членораздельного, а мы все стояли и смотрели. Тут копы все-таки прорвались сквозь вращающуюся дверь.
Должно быть, они решили, что мальчик напал на Кеннеди, больше мне ничего в голову не приходит. Даже если по ним этого и не скажешь. Копы. Они выглядели… странно. Как будто не понимали, что делают, или понимали, но забыли, зачем им это делать. Я не знаю. Не знаю! Но все это было так дико, и в ту минуту все они показались мне одинаковыми, хотя, когда потом я снова на них взглянула, они уже были совсем не похожи друг на друга, несмотря на униформу. Но тогда они походили на одинаковых кукол или марионеток, потому что двигались все как один. Словно танцующие девушки-хористки. Представляете? Только вверх взлетели не ноги, а руки.
Подняв винтовки, они все смотрели на мальчика, и я подумала: «Нет, обождите!» — и хотела кинуться к ним, но едва сделала шаг, как они выстрелили.
Все равно что взорвалась еще одна бомба. На мгновение я так и решила. И тут Джон Кеннеди… То есть я имею в виду Бобби, Бобби Кеннеди, — оговорка прямо по Фрейду, правда? — как-то неуклюже повернулся на месте, и это выглядело так, словно он поворачивается в гневе. Знаете, как иногда люди делают? Он будто хотел выкрикнуть: «Черт побери, я ухожу!» И тут упал, и это было совершенно ужасно… Наверное, это прозвучит очень странно, но… Когда вы видите, как стреляют в людей по телевизору, это похоже на хореографию или что-то вроде того; они выполняют такие грациозные движения. А Кеннеди был… Они лишили его достоинства, по-другому я не могу этого объяснить. Они выстрелили в него и этим его сразу унизили. Он стал таким неуклюжим, неловким и беспомощным…