Ограбленный продавец тихо заплакал, а огорченный увиденным Ли-Шен ушел домой, забыв про маринованный бамбук.
Но чем ближе он подходил к дому, тем сильнее становилось распиравшее его чувство гнева. Оно росло со скоростью не маринованного бамбука. Он все более и более утверждался в желании наказать наглеца!
Дома он собрал вокруг себя сыновей и объявил о своем решении.
— Кровь моя горяча и требует отмщения! Найдите мне этого японца, и я лично отдавлю ему ногу!
Добрые сыновья, бросив домашние дела, побежали разыскивать негодяя, но у них ничего не вышло. Стражники рассказали, что видели человека, как две капли воды, похожего на разыскиваемого братьями. Тот несся по главной улице селения, нещадно нахлестывая бедного рикшу. Стражники так же рассказали братьям, что зовут японца Фэнь, и что он является главарем недавно перебравшейся из Иокогамы в сей благодатный край гангстерской шайки!
Надеясь на везение и свои крепкие ноги, братья обежали селение и ближайшие окрестности, но удача отвернулась от них. Не помог даже в кровь исхлестанный рикша, что попался им навстречу — Фэнь выскочил из тележки на повороте и сиганул в кусты, естественно не заплатив ни одной монеты, пусть бы хоть даже и фальшивой.
Злой японец пропал.
Часа через полтора сыновья собрались на опушке леса, чтоб посоветоваться.
Под умиротворяющий шелест бамбука, трущегося стволом о цветущую сливу, старший брат обратился к ним.
— Наш отец стар. Хотя дух его крепок тело его немощно. Мы должны сами найти негодяя и отдавить ему ногу!
Никто из братьев не возразил. Воля родителя была для них законом.
— Только вот где его нам искать? — вслух задумался средний. — Японцев, конечно, меньше чем нас, китайцев, но все же столько, что ни на руках, ни на ногах пальцев не хватит, чтоб всех пересчитать…
— Верно, — нахмурился старший, — пока до последнего дойдешь, так, пожалуй, и забудешь, как этот самый Фэнь выглядит…
Старший и средний братья начали размышлять и строить планы по наиболее легкому пересчету японцев, а младший начал думать. Мысль его бежала стремительно, поднимая волосы на голове.
— А может быть нам искать только толстых японцев, к тому же покрытых татуировкой? — предложил старший.
Средний посчитал мысль гениальной и бросился к старшему целоваться, а младший все молчал.
Он не считал высказанную братом мысль гениальной, ибо не может быть в мире так, чтоб в одном месте появились сразу две гениальные мысли, а у него как раз и была мысль, каковую он таковой и считал…
— Что делает хозяин лавки, когда видит, что огонь подбирается к его товарам? — спросил он у братьев. Чувство собственности у братьев было развито ничуть не меньше чувства собственного достоинства, и они не сговариваясь и даже не переглянувшись, ответили:
— Он спасает свое добро!
— Правильно, — согласился с ними младший брат. — Это и есть решение! Мы подожжем лавку, и подождем, когда прибежит ее хозяин!
После недолгого неловкого молчания средний брат все-таки спросил:
— Если мы сожжем лавку, то кому мы будем продавать красную рыбу и где станем покупать предметы роскоши? Что-то я не пойму…
— Нет, ты понял, но не так, как нужно, — поправил старший брат. — Он, верно, хочет, чтоб мы подожгли какую-либо другую лавку…
— Где ж мы найдем другую лавку, если она одна на все селение? К тому же как можно найти лавку не найдя ее хозяина? Нам-то нужна лавка, ключи от которой в руках у Фэня!
— О, братья! — чуть улыбнувшись, отозвался младший брат. — Видно, напрасно я рассыпал перед вами бисер своего красноречия и учености, выражаясь фигурально. Скажу прямо и безыскусно! Нам нужно начать истреблять шайку Фэня и тогда он сам придет к нам..
— Просить пощады! — восторженно закончил на младшего средний брат. — Эта мысль достойна того, что написать ее маковым соком на спине лосося!
Младший брат не стал поправлять среднего. Он просто довел мысль до конца.
— Мы перебьем шайку Фэня, и он сам упадет к нам в руки!
— Ха! — сказал Старший брат. — Как же мы истребим ее, если среди нас нет ни одного истребителя, о самый мудрый из Младших Братьев?
Но младший брат уже подумал и об этом.
— Мы принесем в жертву Великим Злым Богам печеную репу и они помогут нам!
Дождавшись полнолуния, братья пошли к пагоде Цинь-Ву и в самую полночь стали творить обряд вызова Страшного духа…
…Если жизнь тебя бросает из страны в страну, если ты не успеваешь вытряхивать из складок одежды пыль далеких дорог, если ты ешь, что попало и пьешь, что нальют, то не приходится удивляться, что и ночевать тебе приходится, где придется.
Вчерашним днем Ирокезовым пришлось пройти больше обычного — не желая ночевать в горах, они шли чуть не до полуночи, чтоб дойти до какого-нибудь человеческого жилья. Сын ругался, но Ирокезов-старший все пер вперед, не обращая на него никакого внимания и младшенькому волей-неволей пришлось следовать за папашей.
В конце концов, они наткнулись на какую-то стену. Ирокезов старший воспрянул духом и совсем хотел уж поискать вход за ограду, но сердитый сын двумя ударами проломил ее вошел внутрь.
— Все! Я пришел! — объявил он внутри. — Если хочешь идти дальше или иди один, или неси меня на руках.
Упрямство сына уже стало притчей во языцах и Ирокезов старший смирился.
Отыскав место посуше, они выгребли из карманов остатки съестного и, сокрушенно вздыхая, честно разделили их между собой. Потом они улеглись на какой-то рухляди, ожидая пришествия сна. Звездное небо над головой тихонько кружилось, рождая великие мысли, и глаза под шепот светил смыкались все крепче и крепче, но тут совсем некстати запахло печеной репой, и раздались чьи-то настойчивые голоса.
Они причитали если не жалобно, то настойчиво.
— Зовут кого-то, — сонно сказал Ирокезов старший. — Беда, видно у людей…
— Они ее накличут, — мрачно возразил сын. — Кто ж там так по ночам орет?
На зов вышел Ирокезов Старший. Впотьмах он не разобрал, что там такое творится, и несколько секунд тупо таращился в темноту, стараясь понять, что же его разбудило.
— Что там, папенька? — спросил Ирокезов младший. — Неужели там есть те, кому жизнь недорога? Неужели еще кого-нибудь на ночь глядя, убивать придется?? А потом еще и идти руки мыть???
Хотя шорох цветущего бамбука почти заглушил слова, но все же братья-лишенцы поняли главное — обряд удался!
От этих слов злого духа братья пришли в себя, и совсем уж было, собрались скрыться в испуге, как младший лишенец возвысил голос.
— О Великий Злой дух! — сказал он, когда в дверях пагоды показался еще не злой, но уже довольно сердитый Ирокезов младший.
— Это ли я злой! — засучивая рукава, начал он. — Это я пока не злой еще, а сердитый!
Говоря, он все ближе подступал к лишенцам.
— Был бы я злой, я бы вас поубивал безо всяких разговоров… А я вот говорю с вами, свое терпение испытываю…
— Мы взываем к вам, Злые Духи… — сказал младший лишенец, протягивая Ирокезову младшему несколько кусков печеной репы. — Мы пришли к вам за помощью…
Репу Ирокезов младший взял.
— А мы пришли в надежде выспаться и поесть, — прочавкал он несколько смягчившись от репы. — Ночью, молодые люди, спать полагается, а не взывать о помощи.
— Судя по твоей упитанности, — добавил Ирокезов старший — ты вовсе не бедствуешь!
— Мы пришли просить вашей помощи против злого японского разбойника!
— Злого?
— О-го-го какого злого!
Ирокезов-младший не расслышал в изданных лишенцем звуках ничего понятного, и попытался уловить хоть что-то знакомое.
И поймал.
— Го? — переспросил он.
Младшенький понял, что Его Величество Случай приоткрыл перед ним дверь удачи и, не раздумывая, сунул туда ногу.
— Го-Го! — повторил он, словно эхо.
— Старый самурай, похожий на сморщенную сливу, сваренную в уксусе? — уточнил Ирокезов старший. Глаза его неприятно прищурились. Младшего брата внезапно озарило, что не согласиться с ним, означает рискнуть чем-то значительно большим, нежели исполнение отцовского желания. И он согласился со злым духом.
— Да!
Но, все же он был хорошим сыном, и честным человеком и поэтому добавил.
— Только он сменил внешность и стал моложе и толще.
Ирокезов младший посмотрел на него удивленно, и младший брат торопливо добавил:
— Зато опознать теперь его можно по цветной татуировке во всю спину!