– Это уж точно. – Аккуратно пришивая очередную монетку, я подумала о своем прошлом, которое ждало меня в будущем, подобно невскрывшемуся нарыву. – Наверное, уйти из дома было лучше, чем альтернатива.
– Альтернатива… Я об этом думала. – Асиль окинула меня оценивающим взглядом, и у меня мелькнула мысль, не говорим ли мы обе про убийство. Однако затем она улыбнулась и подмигнула. – Но теперь я здесь, со своим собственным шоу.
В гримерку сунул голову Сол, с толстой сигарой во рту.
– Я так думаю, ты имеешь в виду мое шоу. Асиль, пора начинать предварительный показ.
Асиль встала, лицо ее снова было разглаженным лицом профессионала.
– Мы готовы.
Усмехнувшись, Сол хлопнул ее по спине.
– Разумеется, готовы. Разумеется!
После чего вручил ей два дополнительных доллара. Как я уже успела узнать, этот жест был для него характерным – он забирал себе все лавры, но также следил за тем, чтобы мы знали, что он знает, кто в действительности стоит за его успехом. Подобные мелочи имели большое значение. Никто из труппы не ставил под сомнение то, что настоящим боссом была Асиль.
Сама я зарабатывала полтора доллара в день, что для портнихи в ту эпоху было очень неплохо. Борьба за избирательные права для женщин помогала новому поколению девушек покинуть родительский дом и выбрать для себя профессию из весьма ограниченного списка: уход за детьми, пошив одежды, преподавание, садоводство и искусство. Новые учебные заведения, такие как Калифорнийский университет в Беркли и Чикагский университет, открывали свои двери для студенток.
Подобно многим другим незамужним женщинам той эпохи, я сняла комнату в доходном доме в трехэтажном кирпичном здании на Дирборн-стрит, который мне посоветовала Софа. Ее консультативный салон находился на том же этаже в конце коридора, и это означало, что мимо моей двери постоянно проходили посетительницы, ищущие спиритического наставления.
В тот день я лежала в своей комнате на жесткой койке и читала «Трибьюн», краем уха подслушивая разговор двух хорошо одетых дам, судачащих о том, что Софа способна исцелить молитвой разбитое сердце. Через час вернулись три женщины, работающие в швейной мастерской, – осунувшиеся, с распухшими пальцами. Одна из них плакала.
– Да смилостивится надо мной бог, но я не могу оставить этого ребенка! – дрожащим голосом прошептала она. – Его отец – плохой человек. После того, что он со мной сделал… – Она снова начала всхлипывать, охваченная меланхолией.
– Софа поможет, – принялась утешать ее другая женщина. – Мы будем молиться. Ей известны тайны ангелов.
– Ты хочешь сказать, она знакома кое с какой акушеркой, – презрительно фыркнула третья.
Дни сливались в сплошную череду, каждый последующий теплее предыдущего. Я наблюдала практически забытые грани женской культуры Золотого века. Большинство американских женщин были спиритистками – последовательницами таинственной смеси язычества, оккультных верований и христианства. А Софа была одной из самых известных наставниц в Чикаго.
Наблюдая за тем, как женщины жеманничают с мужчинами в общественных местах и терпят от них насилие дома, я не могла поверить, что мы находились в переходной точке истории, когда растущая сила женщин смогла наконец опрокинуть давно устоявшийся общественный порядок. Однако перемены никогда не бывают линейными или очевидными. Нередко прогресс становится заметным только тогда, когда провоцирует отчаянное отступление назад. Вот почему я практически не сомневалась в том, что здесь и сейчас встречу последователей Комстока, готовящих фундамент для своего злонамеренного редактирования.
Глава 6
Бет
Бальбоа, Верхняя Калифорния…
Ирвин, Верхняя Калифорния (1992 год н. э.)
Самая большая машина – у Лиззи, поэтому, когда мы собираемся куда-нибудь вместе, возит нас всегда она. Что сейчас оказалось очень даже кстати, поскольку, как выяснилось, Хитер пригласила своего двоюродного брата Хамида, а Сооджин притащила этого выпендрежника Марка. По дороге в кино я гадала, остались ли у Марка шрамы после того невыразительного эксперимента с резьбой по груди. Но затем я ощутила прилив тошноты, вспомнив, что пару месяцев назад мы оставили лучшего друга Марка плавать в озере Вудбридж. Я решила, что в кои-то веки постараюсь быть с ним любезной.
В этот вечер в Бальбоа показывали «Вспомнить все». Мы расселись на балконе, на заляпанные кресла, обтянутые псевдобархатом. Я оказалась между Лиззи и Хамидом. Сперва я была этим недовольна, однако затем выяснилось, что Хамид смотрел по видаку «Робокопа» и даже мог связать несколько предложений по поводу фильма.