— И впрямь бугай. Попробуй, прокорми такого… Видать, не зря его тут…по макитре…
Пришлось продемонстрировать и ему свою счастливую улыбку, покопаться в мозгах.
— Да не бросать же убогого?! Грех-то, какой! — в полголоса сказал Овсий. — Пошли, дурныку, с нами.
— Омельку, отдай ему корзину.
В плетенке лежало килограмм тридцать рыбы. Но мне этот вес уже был нипочем.
— Говорю же, бугай! — удовлетворенно хмыкнул дед. — Хлеб свой отработает.
В берег уткнулись носом две лодки: довбанка, сделана из цельного дерева, с одним веслом и другая – побольше, сколоченная из грубых, плохо отесанных досок.
— Грыцьку, садись ко мне, а ты, Омельку, забери дурныка.
— Эй ты, убогий, не слишком вертись. Перевернемся – спасать не стану. Пойдешь ко дну раков кормить… прости Господи!
Я же, словно радуясь столь чудесной перспективе, глупо улыбался. Более того, окунув ноги в скопившуюся на дне лодки воду, неловко качнулся.
— Черти тебя б подрали, бугаюка! — ругнулся Омелько, восстанавливая равновесие.
Больше не желая его дразнить, до самого берега сидел смирно и с совершенно обалделым видом поглядывал по сторонам.
На поверхности то и дело появлялись круги, раздавались всплески, и даже, как мне показалось, чавканье. Там, где к реке вплотную ступал лес – хозяйничали бобры. Скинутые в воду с обгрызенной корой деревья создавали сплошной завал.
С противоположной стороны виднелось несколько заболоченных заливчиков, где, словно на параде, выстроились белоснежные, серые и черные красавицы цапли. Они частенько опускали длинные острые клювы в воду, надеясь поживиться мелкой рыбешкой или аппетитной зеленой квакушкой. Ветерок, утомившись за день, прилег отдохнуть в камышах.
На небе красноватой точкой проступил Марс. Сама мысль о том, что меня собирались упечь на его несуществующие в этом мире рудники, показалась кощунственной. Так же, как и то, что где-то существуют Сноб, Козлобородый и Хроникон.
А может, я и в самом деле рехнулся? И все это игра моего больного воображения?..
Нос лодки ударился о деревянный мосток. От неожиданности я больно стукнулся коленкой о борт и обиженно засопел.
Глянул на Омелька – тот ехидно улыбался. Видать, подстроил специально. Теперь доволен…
На мостке все, кроме меня, одели сплетенные из соломы лапти. Я же шагал босиком, неся на плече корзину с рыбой.
Тропинка, извиваясь, ползла на холм. За ним вновь низина, по которой в беспорядке рассыпались с полсотни глинобитных, накрытых камышом хибарок.
Вопросительно глянул на Овсия.
При виде села его взгляд потеплел. Хитро прищурившись, он подарил мне беззубую улыбку:
— Вон моя хата, край села… Нам туда…
Вскоре Омелько с Грицем, забрав половину улова, зашагали по тропинке вниз, а мы с дедом свернули к покосившейся хате.
— Ты, дурныку, пока моей бабе на очи не кажись. Пускай чуть пообвыкнет. Заночуешь… в хлеву…. или вон там, под копной. — Прихлопнув надоедливо жужжащего над ухом комара и немного помолчав, добавил: – Подожди чуток, хлебца вынесу и одежонку какую… а дальше поглядим… Даст Бог утро – даст и жито…
Что такое жито – я толком не представлял, наверное, что-то хорошее.
Овсий норов своей половины, похоже, знал неплохо. Услышав крики из-за закрытой двери: "Сам ты старый дурак!.. Убогих нам еще не хватало… Сами едва-едва…" – я поспешил ретироваться за невысокий, сплетенный из соломы или камыша заборчик.
Вскоре появился и дед. Во рту у него едко дымила глиняная трубка, а в седых усах играла все та же хитроватая улыбка.
— Не так страшен черт, как его малюют! — беззлобно фыркнул он. Похоже, крики жены его особо не впечатлили.
— Спрятался за забор? Да не бойся! Пошумит маленько, да и утихомирится. Моя Палажка добрая… Сама станет подкармливать…. а потом и вовсе привыкнет. На вот, бери, что Бог послал!
В моей руке оказался далеко не первой чистоты сухарь.
— …еще пару яблок и шкурынку держи, под бок себе бросишь. Рассветет – приходи, работа найдется. Еще полсела сбежится поглазеть…
Оставшись в одиночестве, на мгновение опешил. Что делать дальше?
Но быстро сообразил, что кондиционера с морским ароматом, как и живых обоев с бегущими волнами на сегодня не предвидится – разве что хлев или "копыця". Контрастного душа с воздушным вибромассажем тоже ожидать не приходится, как и апельсинового сока. А потому, зажав в руке заплесневелый сухарь и пару зеленоватых яблок, накинув на плечо овчинную "шкурынку", побрел обратно к реке.
Вот бы сюда на несколько деньков Козлобородого… Проверить, так сказать, теорию на практике… Да и малышку Жаклин для общего развития не мешало бы…