- А что будут снимать? - раздался внизу голос Ксюшки, про которую я успел совсем забыть. - Вы правда с моста падать будете?
- Упаси боже, - рассмеялся я, не глядя на нее, - падать будет пустая машина... Иди посиди с оператором, мне сейчас некогда.
Ребенок громко вздохнул и утопал.
- Это что, ваша дочка? - поинтересовалась Вика.
- Я настолько старо выгляжу? Это дочка моих соседей, взял ее на съемки, пусть девчонка порадуется.
- Да, на вас, наверное, часто радуются девчонки, - Вика подмигнула мне и ушла, потому что нужно было быстро снимать первый эпизод, пока не пошел снег - его-то на лету не подметешь.
Съемки пошли в быстром темпе: вначале засняли меня, едущего в каскадерском мерседесе. Точнее, ехать было особо некуда, поэтому я только тронулся и остановился, причем и то и то рывком, потому что никогда не мог нормально поймать нажатие педали газа ни на одной машине - благо все думали, что я просто выпендриваюсь. После меня в мерс сразу заскочила Вика в моем костюме и темном парике. Машина с диким ревом разогналась на ограниченном пространстве моста, завизжала тормозом, резко свернула влево и с хрустом вмазалась носом в бутафорское ограждение, от которого полетели эффектные куски. При этом она остановилась в миллиметре от края моста, на котором, между прочим, в этом участке настоящее ограждение еще не поставили. Ну и девица! То ли очень крута, то ли больна на всю голову - каждый день таким заниматься. Ну, впрочем, за несколько свиданий она, думаю, меня раздражать не начнет, а дальше посмотрим...
Из неожиданно приехавшей тучи вдруг повалил густой снег, и сцену падения машины решили снимать по окончании снегопада, тем более, что на небе виднелись обещающие просветы. Подготовленную машину расположили в некотором отдалении от края. Мост в этом участке шел на спуск, так что, чтобы машина не уканала раньше времени, ее поставили на ручник, который, как это ни странно, работал. Вслед за этим был объявлен перерыв, и мы с братьями-киношниками занялись любимым делом - поеданием принесенных из дома запасов и распиванием напитков разной градусности. Я продолжал обхаживать Вику и ничего не ел, поскольку рот у меня был занят разговорами. Ксюшку, небось, покормит оператор... Впрочем, вскоре он сам подошел к нам с бутербродом и стаканом, распространяя алкогольный запах, и принялся жаловаться на все еще не прекратившуюся метель.
- А где вы Ксюшку забыли? - поинтересовался у него я.
- Да тут она где-то по съемочной площадке гуляла, - оператор махнул рукой и благодушно улыбнулся. На том мы и распрощались. К Вике подошли двое ее бесцветных помощников, мрачно сообщили, что они, пока суд да дело, пошли за сигаретами, и утопали.
- Ой, кстати, я бы тоже покурила, - сказала Вика, ежась, - ты не куришь?
- Редко, не особо люблю.
- А я такая курильщица! Ой, вспомнила, в машине сигареты были. Щас я приду и тебе дорасскажу, что с Федотовым нашим стало, когда он с крыши прыгал.
Она ушла, впечатляюще покачивая бедрами. Я, скрестив руки на груди, прислонился спиной к съемочному фургону и бездумно уставился вперед, на готовую спрыгнуть с моста разбитую машину. Возле нее мелькнула какая-то неразборчивая фигурка. Это же Ксюшка. Вот она где. Ну конечно, как ей не заинтересоваться такой штукой...
Я на секунду отвел глаза. А когда перевел их обратно, то увидел, что разбитая машина, медленно набирая скорость на спуске, катится к краю. Что, уже начали снимать? Да не должны были... Покореженные дверцы машины распахнулись, как крылья, производя странное впечатление. И вдруг откуда-то из-под одного крыла выкатилась детская фигурка в красной курточке. Похоже, эта хулиганка отпустила машине ручник. Она-то отскочит, а я теперь отдувайся за нее перед каскадерами...
Но Ксюшка не отскочила. Она зачем-то обогнала еще довольно медленно катящуюся машину и уже почти на краю моста попыталась придержать ее за дверь. Машина спокойно сшибла ее вниз, перевалилась через край и со звоном рухнула следом. Кто-то из съемочной группы громко взвизгнул.
Первым моим побуждением было, как и у всех, подбежать к краю моста, но уже где-то на полдороге я понял, что это не имеет смысла. У меня нет никакой сноровки, если я полезу туда, то не помогу, только напорчу, и сам сверзнусь... И кому там помогать?! В голове крутились странные мысли - про альтернативную реальность, про вещие сны, про Ксюшкиных родителей, а сам я застыл в оцепенении. И вскоре мысли сменила звенящая тишина. А в ней мой же собственный полный ненависти голос прошипел: