«Сволочь! Трус паршивый!»
И тут случилось что-то странное. На меня нахлынул поток воспоминаний. Я вдруг увидел Ксюшку уже выросшей, семнадцатилетней, увидел нашу квартиру, где мы жили, вспомнил, что у меня не кошка, а собака, которую зовут Тобик. И с чего я взял, что мне двадцать четыре года? ...Что теперь будет с Ксюшкой?!
Все это время я продолжал очень медленно ковылять вперед, так что наконец споткнулся и упал на колени. Асфальт как-то знакомо спружинил подо мной, как линолиум в нашем коридоре... Я посмотрел вперед широко открытыми глазами, понимая, что не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. То, что случилось, просто не вмещалось в сознание, отзываясь тупой болью по всему телу, которая усиливалась до потемнения в глазах. Ксюшка, господи, что я сделал?! Ничего! Вот именно, ничего! Что мне теперь сделать, когда ничего не исправишь? ...А может, исправишь?!
Подстегнутый этой надеждой, я в одно движение вскочил на ноги и за секунду уже очутился в плотной толпе, свесившейся с края моста и испуганно галдящей. В отличие от моего второго отвратного я, я высоты не боялся уже давно, а людей не любил так же, поэтому не церемонясь растолкал их локтями в разные стороны и посмотрел вниз.
Фиговенькая сетка из стальных каскадерских тросов выдержала и машину, и Ксюшку. Более того, Ксюшка не была придавлена машиной. Ее фигурка с безвольно повисшими руками и ногами лежала на тросах под дверцей машины, которая просто прикрывала ее, не сдавливая: это я понял сразу. Но также я понимал, что один плевок может разрушить эту относительно благополучную конструкцию - машина двумя колесами болталась над рекой, а сама сетка шаталась от ветра. Я понимал, что Ксюшка, в лучшем случае, без сознания от удара дверцей, и что промедление смерти подобно, но, наклоняясь и подхватывая с асфальта толстый провод, я сам не заметил, как несколько раз позвал ее. Наверное, голос мой был громким и срывающимся, хотя для меня самого он звучал как-то тускло, но зато это возымело эффект: она вдруг приоткрыла глаза и посмотрела на меня. И тут я обнаружил, что все-таки могу дышать.
Ко мне вернулась часть необходимого в таких ситуациях хладнокровия, и я четко понял, что если она мне не поможет, обвязав себя веревкой, сам я ее никак не достану. Но Ксюшка снова закрыла глаза, и помощи от нее ждать не приходилось. Мешалась машина! Нужно ее убрать к чертям собачьим, любой ценой!
Думая это, я уже закрепил два длинных провода на бетонном блоке. Кто-то при этом пытался мне помешать, но я не глядя отбросил его в сторону. Я наверняка знал, что в такой сложной ситуации обычные люди только мешаются, а пока прибежит эта каскадерша, фиг знает, что случится. Наскоро я закрепился сам на одном проводе и сделал что-то вроде лассо на другом, и в таком виде съехал под мост. Провода были скользкие, меня раскачивал ветер, Ксюшка глаз не открывала и не двигалась, но в данный момент мне это было и нужно. Непонятно как изловчившись, я отчаянным усилием накинул на нее лассо и протащил через ноги до колен. Дальше мешалась машина, но это лучше, чем ничего: если она начнет падать, петля еще больше затянется, она повиснет на проводе. Она легкая, он ее выдержит, раз такой же выдерживает мои девяносто килограммов.
Ну а дальше я пошел в буквальном смысле на таран.
Быстро, спасибо цирковому училищу с полетами на трапеции, раскачавшись, я полетел на проводе вперед с приличным ускорением и врезался ногами в машину.
Кажется, я это сделал под нужным углом. Легкая машина скрипнула, подалась назад и, легко соскользнув с сетки, брякнулась вниз, в черную речную воду. Внизу плюхнуло. Я успел увидеть, что Ксюшка не упала, а лежит на месте и даже снова открыла глаза и смотрит на меня, прежде, чем понял, что, видимо, для моего веса провод не такой уж прочный. Он оборвался.
Мне не было страшно. Да, высоко, но я умею плавать даже в холодной воде. А если там сваи, камни или мель... Ну, что ж. Зато я смог хоть что-то исправить. Жалко, ничего Ксюшке на прощанье не сказал... Нет, все-таки сказал! Точно помню!
* * * * * * *
«Ксюшка, это газ! На улицу!..»
На большее нет ни сил, ни дыхания. Коротко, но она сообразит. Белый потолок коридора. Лампочка медленно гаснет. Чернота.
* * * * * * *
Из черноты меня выбросило резким рывком. Дышалось тяжело, на груди будто обосновался симпатичный бегемотик. С великим трудом вдыхая, я одновременно оторвал от плоскости подо мной голову и судорожно подался вперед всем телом в попытке вскочить с места.
Ничего этого мне не удалось. Только голову я все же умудрился поднять. Это дало мне возможность обнаружить, что мои руки, да и ноги тоже, намертво прикручены толстенными ремнями к кровати, на которой я лежал. Черт побери, где это я? Это еще сон или уже явь? Если явь, то лучше бы я, честное слово, упал с моста... И вот еще: где Ксюшка?!