А не теряешь ли ты, Алтунин, сам это чувство? В конечном-то итоге главное не в недогрузке цехового оборудования, не в простоях как таковых, а в том, что все это порождает в коллективе развинченность, необязательность, насильственно выключает человека из того режима, в каком можно наиболее полно проявить себя...
Всякие полумеры вызывали у Сергея раздражение. Он жаждал действия, но в новом своем положения чувствовал себя как бы со связанными руками. Его пока не ругали, не прорабатывали, все шло вроде бы так, как и должно идти. А сам-то Алтунин видел, что многое должно идти совсем иначе.
Комиссия по разработке плана повышения эффективности производства каждодневно напоминала ему об этом. Сведения поступали со всех участков, и Сергей изумлялся, как еще несовершенна организация сложного организма, именуемого кузнечным цехом. Возникало даже подозрение, будто Самарин умышленно загонял цеховые болезни вглубь, лавировал, выставляя напоказ все самое лучшее, прогрессивное: пресс-гигант, изотопы, манипуляторы и тому подобное. Создавался тем самым своеобразный фон благополучия и процветания, а на задворках тихо шло движение вспять: снижалась фондоотдача, повышалась себестоимость продукции, неимоверно возросло число вспомогательных рабочих, запятых преимущественно малопроизводительным ручным трудом, технологические маршруты сложны и запутанны- много времени тратилось впустую на получение производственного задания, технической документации, штампов, оснастки, на поиски нужной заготовки и доставку ее к рабочему месту.
Раньше Сергей как-то многого не замечал. А сейчас, когда ему пришлось заменить Самарина, глаз его обострился. Потери, потери, везде громадные потери!.. В цехе господствовала непокорная стихия, и справиться с ней лишь силой приказа не представлялось возможным. Требовалась сила ума. Требовалась выдержка. Требовалась мобилизация всего коллектива на борьбу за экономию в большом и малом.
Знакомясь с материалами комиссии, Алтунин испытывал моральное страдание. И чем больше он углублялся в эти материалы, тем сильнее страдал.
Вывод напрашивался сам собой... Кощунственный вывод! Требовалась большая смелость, чтобы сформулировать его. И Алтунин пока не решался на это, хотелось еще проверить, не ошибся ли в чем-то...
Сергея интересовали взаимоотношения Самарина с начальниками других цехов, но, несмотря на все старания, он так и не смог выяснить, каковы они. Тут имелась своя, отработанная годами "дипломатия", а Юрий Михайлович не просветил его на этот счет. Не успел.
Особенно много накопилось претензий к инструментальному цеху, и они оказались настолько существенными, что пришлось пренебречь дипломатией. Алтунин отправился к начальнику этого цеха Константину Петровичу Силантьеву с твердым намерением раз и навсегда все выяснить, обо всем договориться. Инструментальный цех велик, возможно, его начальник и не подозревает, сколько вреда приносят кузнецам инструментальщики. Ведь почти все штампы требуют трудоемкой и сложной доводки.
Так было всегда. Было! Но не должно быть. Инструментальный цех поставляет, по сути, брак. Почему кузнечный должен расплачиваться за него? Не экономнее ли доводку и испытание новых штампов проводить в самом инструментальном цехе? К тому же там это может быть осуществлено более квалифицированно. А в кузнечном цехе высвободится при том часть наладчиков и слесарей.
Алтунин не сомневался, что его доводы убедят Силантьева, и тогда не придется записывать в план повышения эффективности специальный пункт, как бы порочащий инструментальщиков. Лучше договориться по-доброму, без приказов сверху. Солидные люди должны вести себя солидно, без крика, без жалоб и взаимных обвинений, не противопоставлять один цеховой коллектив другому...
Сергей относился к начальнику инструментального цеха с почтением. Константин Петрович Силантьев был много старше его, приземист, широк в кости и всем казался человеком добродушным, свойским. Алтунина он тоже встретил по-свойски.
- Пришел? Рад, рад. Теперь мы с тобою должны дружить, прилаживаться друг к другу, склок не заводить, чтоб, значит, подчиненным не подавать дурного примера.
- Лично я, Константин Петрович, за политику взаимопонимания и уважения, — ответил на это Сергей.