– Питер, всё хорошо, – произносит Роуди. Ему, должно быть, неудобно так стоять, но он не двигается с места. Он продолжает мягко поглаживать Питера по спине и крепче сжимать его в объятиях. – Всё будет хорошо.
– Я… я… я… я, – Питер не может выдавить из себя ничего внятного, эта единственная гласная застряла в его горле. Его чуть ли не тошнит от воздуха, который он рвано, истерически вдыхает. – Я попытался… попытался… Я попытался застрелить… Я…
– Но не застрелил, – отвечает Роуди. – Я бы тебе не позволил. Пистолет был не заряжен. Я это знал. Ничего бы не произошло.
– Но ЭмДжей, – начинает Питер. Господи, как же ему болят глаза. Из-за слёз и отсутствия сна он физически чувствует пульсирующую боль в них. Он никогда не чувствовал себя таким разбитым. Хотел бы он вновь оказаться погребённым под обломками, там он чувствовал себя куда комфортнее.
– Кто? – спрашивает Роуди.
– Моя… Моя… Моя де… девушка… Моя девушка…
– Питер, – мягко произносит Роуди, наконец отстраняясь от него, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, – здесь больше никого нет. Только мы двое, – он окидывает его внимательным изучающим взглядом. – Когда ты последний раз спал?
И он чувствует себя слишком уставшим и выжатым, чтобы продолжать притворяться. Он всхлипывает.
– Когда мы говорили о моём сне.., – наконец выдавливает он, смотря куда угодно, но не в глаза Роуди. Он пытался его убить. Боже, он направил пистолет ему в лицо и спустил курок.
– Питер, – снова говорит Роуди, и он поднимает голову. – Ты не спал более девяноста часов.
Питер невидяще смотрит вперёд.
– Это лучше, чем спать, – говорит он, наконец совладав со своим голосом, но теперь он звучит вяло и безэмоционально. Он чувствует, как теряет хватку на реальности. – Когда я бодрствую, мне не снятся сны. Оно того стоит, – он чувствует себя отвратительно, но оно того стоит.
– Галлюцинации начинаются после трёх дней без сна, – говорит Роуди.
Внутри Питера что-то обрывается.
Он вскакивает на ноги, пугая Роуди резким движением, делает несколько неловких шагов назад, пытаясь восстановить равновесие, после чего спешит в гостиную. Там нет тела. Нет крови. Он находит свой телефон и нажимает на кнопку разблокировки. Ничего. Он выключен.
Он оборачивается, когда слышит, как Роуди заходит в комнату.
– Я думал, что она мне звонила, – отвечает он, взмахивая рукой с зажатым в ней телефоном в знак объяснения. – Сказала, что приедет. Мы проводили время вместе, посмотрели фильм и.., – он затихает, замечая на полу лужу рвоты, оставшуюся после того, как он ранее избавился от содержимого желудка.
Роуди тоже переводит на неё взгляд.
– Я здесь уберу, – говорит он. – Питер, ты должен поспать. Сейчас. Никаких возражений.
Питер прикусывает губу и слабо кивает. Хочется начать спорить, но он так чертовски устал, и ему, в принципе, даже нечего сказать в ответ. Роуди прав, и они оба знают это.
– Да, – выдыхает он, чувствуя боль горле. Боль во всём теле. – Хорошо. Я… Мне так жаль, мистер Роудс.
– Знаю, – отвечает Роуди. – Всё в порядке.
Питер вяло плетётся в гостевую комнату. Он выключает свет и забирается под одеяло, усталость заглушает даже панику, которая, он знает, уже собирается на задворках его сознания.
Питер просыпается.
Ему не снится абсолютно ничего, и спустя полтора дня он открывает глаза.
Он чувствует себя… не хорошо, но однозначно лучше. Голова больше не такая тяжёлая. Его рефлексы вернулись. У него нет причин бояться идти спать, это он только что себе доказал, и теперь, когда его изнемождённый мозг и скачущие гормоны получили шанс отдохнуть, ему больше не надо ожидать ужасов в реальном мире.
Он усмехается самому себе, желая, чтобы это оказалось правдой. Несмотря ни на что, он не может избавиться от чувства, что это не так.
Он и раньше страдал паранойей; в той степени, которая должна быть присуща человеку, живущему под двумя личностями. С тех пор, как мир узнал про обе из них, паранойя приобрела новый уровень, и он не знает, сможет ли когда-нибудь прийти в норму, или же ему придётся до конца жизни оборачиваться через плечо и отдаляться от близких, чтобы очередной Бэк не смог прийти и попробовать убить их за его ошибки.
Питер поднимается.
Он потягивается, чувствуя каждую свою конечность. Сейчас чуть позже полудня, и – вдруг приходит осознание – он голоден. Роуди дома нет, но он оставил Питеру записку на холодильнике: он проспал весь предыдущий день, может брать всё, что хочет, сам Роуди вернётся вечером, и тогда им придётся поговорить.
Питер понуро опускает голову. Конечно, придётся. Нельзя просто направить на человека пистолет, потому что ты медленно (быстро?) теряешь рассудок, и не поговорить об этом после.
Он протяжно смотрит на кофейник и решает позавтракать хлопьями без сахара и обезжиренным молоком. То, от чего он точно не будет на взводе. Не снова.
Питер просто сидит и смотрит в пространство перед собой, пока завтракает. Он не думает. Хочется, чтобы мысли хоть раз не роились в его голове, и он не думает. Что он вообще скажет Роуди? Наверное, правду, хотя я буду звучать как сумасшедший.
Может, я и вправду сошёл с ума.
Эта мысль заставляет его замереть с ложкой на полпути ко рту. Мгновением позже ложка продолжает своё движение, и он в тишине заканчивает завтрак.
Пожалуй, это самый скупой на события день Питера с тех пор, как выложили то видео. Он оставляет телефон в комнате, всё ещё на нуле зарядки, и до сих пор боится думать о том, чтобы его включить. Да, он сейчас сожительствует с Воителем, но всё равно не хочет оставлять за собой следов.
Он моет посуду и ждёт Роуди.
Когда тот возвращается, Питер сидит на диване и полуприкрытыми глазами смотрит в выключенный экран телевизора.
– Привет, – зовёт Роуди, заставляя Питера подпрыгнуть. – Я принёс шаурму.
Питер поднимается, поворачиваясь к нему, и Роуди замечает, что у него до сих пор синяки под глазами, хотя выглядит он лучше. Более отдохнувшим.
– О, здрасте, – говорит он, – спасибо.
Звучит он тоже лучше, его голос, конечно, всё ещё хриплый и напряжённый, но по сравнению с тем рыдающим нечто, которое он держал в руках два дня назад, это значительный прогресс.
Питер присоединяется к нему на кухне, с благодарностью принимает свою порцию и начинает жевать. Он обнаруживает, что одновременно чувствует страшнейший голод и совсем наоборот. Ему вкусно, но после всего, что произошло, просто сидеть и наслаждаться пищей кажется неправильным.
– Итак, – начинает Роуди. – Мне нужно знать, что произошло прошлой ночью.
Спустя четверть своей шаурмы Питер откладывает её в сторону и опускает голову.
– Вы сами сказали. Я не спал. Я видел вещи, которых не было на самом деле, и психанул из-за этого.
Роуди качает головой.
– Я понимаю. Но ты видел что-то очень конкретное. Мне нужно знать, что именно.
Питер пожимает плечами.
– Питер, – произносит Роуди, и неожиданно-приказной тон его голоса заставляет его вскинуть голову. Они встречаются взглядами. Роуди смотрит прямо и открыто, но он не даст ему так просто увильнуть, осознаёт Питер.
– Могу я сперва задать вам один вопрос? – тихо спрашивает Питер. Он даже не верит, что это хоть как-то поможет. Это ничего не решит. Но он чувствует внезапное желание проверить, хоть в прошлый раз это явно не сработало.
Но на этот раз всё взаправду.