– О, всё в порядке, – небрежно отмахивается Бэк. – Он уже мёртв. Тут ничего не изменить, я прав? Не то что с живыми. Их будущее может толковаться по-разному.
У Питера перехватывает дыхание, когда он снова поворачивается в сторону мертвеца и видит, что он изменился. Одежда другая, воздушная и летняя, никакой крови, но она вся измазана в грязи. Одна из его масок удобно натянута на голову, на шее висит петля, сделанная из его паутины, голова неестественно повёрнута. Из-под маски торчат концы длинных тёмных волос.
– Что это за хрень? – спрашивает он, поворачиваясь туда, откуда, как ему кажется, доносится голос Бэка. – У тебя никогда не было проблем с моей тётей. Зачем впутывать её в это?
Не разговаривай с ним, как будто он действительно здесь, мысленно пинает себя Питер. Его нет. Ты знаешь, что его здесь нет. Только ты, и ты психуешь, что подверг опасности семью и друзей, и ты поделишься этим с психологом. Прекрати разговаривать и проснись наконец.
Ответа не следует, и он не знает, успокаивает его это или же наоборот. Туман и дым начинают рассеиваться. Позади него нет тела. Нет пауков. Нет разбитого стекла или грязной дороги. Он там, откуда начал идти, у порога дома Роуди на пустынной, тихой, безопасной улице, зелёной, влажной и освещённой уличными фонарями.
– Лаааадно, – тянет Питер, оглядываясь по сторонам.
У него нет ключа или какого-либо другого хитрого способа попасть обратно, но зато он знает, что двери на балконе не были закрыты, так что он карабкается по стене на этаж Роуди и оказывается в квартире. Он стряхивает грязь с ног, прежде чем войти внутрь, затем тихо проходит в ванную, где он хотя бы может их как следует помыть.
При ближайшем рассмотрении на ступне обнаруживаются два небольших пореза, там, где он ранее наступил на разбитую бутылку. Он нажимает на них. Немного пощипывает, и на коже выступает пара капель крови. Питер хмурится, нагибаясь ближе к ступне; он что, и вправду наступил на стекло, пока бродил по улице, или это всё ещё сон?
Просто переживи эту ночь, говорит он самому себе, пока по ногам стекают струи воды. Ты проснёшься утром, будешь чувствовать себя отдохнувшим и не сумасшедшим и сможешь действительно взяться за свои проблемы. Это твой главный приоритет. Продолжай заботиться о себе и ты сможешь справиться с чем угодно.
Он становится ногами на мягкий коврик в ванной, наслаждаясь приятным ощущением крупного ворса на чистых ногах. Ему кажется, что он может отключиться прямо здесь и сейчас, но упрямо доходит до гостевой комнаты, наконец хорошо уставший, и засыпает, стоит только голове коснуться подушки.
Мягкий свет из окна будит его. Питер довольно мычит, переворачивается на живот и зарывается лицом в подушку. Он просто полежит ещё пять минут, ведь сейчас лето, и никто не может сказать ему вставать рано, и ему так уютно, и он помнит свой сон этой ночью и просто хочет полежать в тишине без очередного приступа истерики.
Лежать в кровати без фокусов со стороны его сознания. Звучит неплохо.
Но вставать надо хотя бы потому, что он больше не может лежать в кровати, и его сон закончился, но ещё он помнит, что обещал себе двигаться вперёд. Сейчас уже Второй День, и он не собирается выходить на улицу или смотреть новости, но, может, будет безопасно позвонить тёте Мэй.
Почему он не сделал этого раньше? Не то чтобы они могли отследить его с телефона Роуди, верно?
Питер хмурится. Кто они?
Он выходит из комнаты, и его приветствует середина утра и, как следствие, отсутствие Роуди. Он позволил мне поспать подольше, с улыбкой думает Питер.
Скорее всего он это сделал потому, что когда ты последний раз не спал, ты попытался его убить.
Эй. Хватит. Прекращай.
Питер встряхивает головой, словно это поможет выбить оттуда негативные мысли. Он поработает над этим, он знает. Хэппи говорил ему, что даже у мистера Старка постоянно были сомнения насчёт своих поступков, и это стало для Питера открытием, заставившим его задуматься, был ли он в подобной ситуации. Ему стоит спросить об этом Роуди.
Но сперва он найдёт домашний телефон – задача, которая оказывается на удивление сложной, ведь трубки нет на базе. Её нет на столах или кухонных тумбах, под мебелью или среди диванных подушек или в холодильнике (зачем он вообще проверяет холодильник?). Только забравшись с ногами на столешницу и заглянув в самый высоко расположенный шкафчик, он, наконец, находит её, затолканную в дальний угол.
Странно, думает Питер, но решает не придавать этому значения.
Вместо этого он задаётся другими вопросами: Роуди военный, они будут прослушивать его звонки, ведь так? Он подписывал Соглашение, может, это даёт им право слушать все его разговоры? Может, этот телефон ему только для вида? Есть ли здесь где-нибудь личный телефон? Стоит ли мне подождать?
Но сквозь все его мысли прорывается один вопрос: Кто, чёрт возьми, эти они??
Питер снова трясёт головой, на этот раз более яростно. К чёрту. Он хочет поговорить с тётей и перестать думать о том, как весь мир объявил на него охоту (несмотря на ряд улик, говорящих об обратном). Он позвонит ей.
– Алло? – спрашивает голос тёти Мэй, и Питер едва не теряет равновесие от облегчения.
– Тётя Мэй, – говорит он. – Привет.
– Питер! – радостно выдыхает она, и он буквально может почувствовать тепло её голоса. Он погружается в него, во внезапную атмосферу любви. От неё пахнет клубникой. – Господи, я так рада тебя слышать.
– Да, я тоже рад, – отвечает Питер, сидя на полу и опираясь о стену. – Я так по тебе скучал.
– У тебя всё хорошо? – спрашивает она. – По голосу кажется, что да.
– Всё будет хорошо, – говорит Питер, и как только он произносит слова вслух, он чувствует, что действительно верит в это. – Я в безопасности, я счастлив и я так по тебе скучал. Но мне помогают, и я думаю, что всё закончится хорошо. Люблю тебя. Как у тебя дела?
– О, Боже, – начинает тётя Мэй, и Питер почти видит, как она зарывается пальцами волосы. – Хорошо, что тебя здесь нет. Я живу у Хэппи последнюю неделю, пресса прохода не даёт. Я даже шага не могу ступить за порог без того, чтобы не наткнуться на репортёра, жаждущего получить цитату для статьи.
Питер чувствует укол вины, и леденящее чувство в желудке поглощает часть тепла, которое ему подарил звонок тёте.
– Мне так жаль, это я с тобой сделал.
– Не стоит, – немедленно отвечает тётя Мэй. – Это абсолютно точно не твоя вина, а их. Кто вот так просто вещает на весь мир настолько личную информацию? Тебе шестнадцать! Должна сказать, я говорила с Пеппер, и мы ищем легальные способы выхода из ситуации. Юристы предупреждают, что такие дела могут тянуться вечность, но на нашей стороне Старк Индастриз, так что у нас не закончатся ресурсы, и нам не придётся сдаться. Кто-то за это точно поплатится.
Слова тёти заставляют его фыркнуть в трубку, растянув губы в улыбке.
– Спасибо, Тётя Мэй. Ты лучшая.
– Естественно, – соглашается она. Её голос становится мягче. – Я люблю тебя, Питер. Ты не перестаёшь меня удивлять, и я так горжусь, что я твоя тётя. Скоро я смогу по-настоящему тебя обнять, обещаю.
Питер прикрывает глаза, касается затылком стены.
– Не могу дождаться, – отвечает он.
Они прощаются и кладут трубку. Телефон Питера покоится у него на коленях, сам он всё ещё не открыл глаз, его губы до сих пор растянуты в улыбке. Это лето было не из лёгких. Но он прорвётся и, может, выйдет сильнее, чем был раньше. Он собирается насладиться моментом, сохранить его в памяти, чтобы вернуться к нему, когда дела непременно станут плохи, чтобы напомнить себе, что есть свет в конце тоннеля.