В общем, всяких глупых просьб присматривать за опасным хищником я не услышал, хозяйку больше волновала чистота в доме…
— Вот! — перед проходом в жилые помещения мне выдали гостевые тапочки, проследили, чтоб я в них облачился. Потом вручили тряпочку и бадейку с водой — промыть лапы питомцу, которые он сегодня «в кого только из не засовывал»…
А дальше я на своей шкуре опробовал, что такое всеобъемлющая, густая и концентрированная еврейская забота…
Это была не та забота из анекдотов про жадность и скупость, а из историй про любящих еврейских матерей, что мягкой питоньей хваткой окружают своего сыночку тотальным уютом и безграничной заботой, кольца которой всё сжимаются и сжимаются вокруг несчастной жертвы, невзирая на любые протесты и попытки увернуться…
Конечно, всё семейство находилось под сильным впечатлением от случившегося. Дочь до сих пор пребывала в некоторой прострации, механически выполняя то, о чём её просили. А вот старшее поколение сохранило ясность мыслей (относительно) и быстро настроилось на обеспечение их спасителям (в которые, естественно, был записан и мой четвероногий товарищ) максимального комфорта и уюта…. Скажем прямо — нас с Дружком буквально усыновили!
— Держи, мой хороший! — Хедва Ароновна почесала Дружка за ухом и положила перед ним пару ароматно пахнущих деревянных брусочков.
При этом сам всё ещё полненький от сожранного метаморф уже возлежал на мягком пледе. Обнюхав деревяшку и предварительно кинув в меня вопрошающий взгляд, животинка с энтузиазмом принялась грызть угощение, больше ни на что не реагируя…
— Древесина облепихового дерева из Второй Бакинской лакуны, — ответил на мой заинтересованный взгляд Марк Моисеевич, — улучшает пищеварение. Особенно благотворно действует на животных. Поэтому, учитывая свою дешевизну, является одним из самых распространенных материалов для игрушек домашних питомцев.
Мне очень захотелось уточнить «за дешевизну», но я благоразумно промолчал. Итак понятно, что если в предложении фигурирует фраза «из Лакуны», то стоимость товара измеряется минимум в моих нынешних месячных окладах.
К тому же, меня всё ещё волновало поведение метаморфа. Уж больно легко он принял меня своим «Альфой», и я опасался, что тот в любой момент может взбрыкнуть и что-то натворить…
— Да не волнуйся ты так, — в моей голове зазвучал слышимый только мне голос Алукарда. — «Импринтинг» при обращении был прекрасно отработан нами с Владом ещё на вампирах и прочих его подчиненных. А тут ведь даже не разумное существо, к тому же, из семейства псовых, что значит подчинятся Альфе ему вполне естественно!
Если Дружку выдали плед, то меня, подхватив под белы рученьки, усадили в шикарное кресло рядом с журнальным столиком, на котором стали нарождаться мисочки, пиалочки и розеточки со всевозможными угощениями и «аперитивчиками» перед ужином.
В общем, вопросом пропитания их благодетеля всерьез занялась Хедва Ароновна — еврейская женщина с большим опытом! А это серьёзно! Даже очень! Ведь уже через полчаса моего пребывания в этом доме она начала замечать, что на дорогого Васеньку (который для неё уже «как родной») события в городе явно пагубно влияют — слишком я худенький и усталый.
— Я, конечно, понимаю, что время сейчас такое! Каждый несёт свою ношу! Но кушать нужно по распорядку! Чтоб всё необходимое поступало в организм вовремя и нужном объёме! — напутствовала меня женщина. — Ну, ничего! Я тебе ещё с собой в дорожку обязательно всё необходимое соберу!
Что ж, взглянем беспристрастно! Такая позиция имела право на существования — обращение и постоянные метаморфозы действительно неплохо меня «высушили». И если ещё утром я имел тело начинающего молотобойца, то сейчас, несмотря на обильное питание, выглядел скорее гимнастом-легкоатлетом. Жилистым и плотным, словно камень, но весьма скромным по объёмам…
— «А что ты хочешь? Перестройка организма активно продолжается. Но если это нужно для маскировки — поправим твой внешний вид на следующей охоте», — откомментировал мои мысли фамильяр.
Теоретически, я могу сейчас принимать любой облик, но на практике отрастить когти и превратить ноги в лапы для меня оказалось гораздо куда как проще, чем внести в свою внешность косметические изменения (прибавить визуально вес, изменить разрез глаз и т. п.). У меня для подобного просто не было наработано навыков, а Алукард «такой фигней» раньше не занимался.
Да, в настоящий момент я действительно выглядел худоватым, правда, в дальнейшем выяснилось, мой внешний вид был не так важен, а «истощенным» для госпожи Хедвы я бы выглядел в любом виде, отличном от формы идеального шара.
Пока женщины хлопотали по кухне, старый мастер осуществлял «художественное» руководство и обеспечивал для меня «культурную программу».
— Хедва, свет очей моих! Ну шо ты такое ставишь на стол?! — сетовал хозяин. — Доставай из кладовки Самое лучшее! Мы, таки, сегодня празднуем! А ты, Басечка, — отец внимательно осмотрел дочь, — Солнышко, завари нам дальневосточный сбор. Да-да! Тот самый, что так нахваливал дядя Эббот. Он просто изумительно дивно влияет на нервы! А довольные нервы — это то, что нам сейчас крайне необходимо! И возьми из серванта Особый сервиз! У нас всё же чудесное избавление!
Удобные тапочки, подушечка под попу («если неудобная, можем подобрать другую»). Всевозможные гастрономические изыски.
— Обязательно попробуйте вот это, — хозяйка дома поставила передо мной очередную креманку с… Да я уже не помню, с чем. Знаю только, что было это безумно вкусно, и так же великолепно пахло.
— Если вам понравилось, то я сейчас принесу добавки, только вы уж постарайтесь оставить у себя местечко для серьезных кушаний! — и всё это говорилось с искренней заботой! И отбиваться мне совсем не хотелось, ибо всё было настолько вкусным, что оторваться, действительно, очень сложно.
Следом за аперитивами пошли суп и горячие блюда, далее добавились салатики. И ей Бог, если бы не моя новая физиология, я из-за стола выкатиться не смог бы, не то, что встать. А так ничего — кряхтел, но держался. Причем эти яства выделялись не только на фоне этой жизни, но и на фоне жизни миллиардера из двадцать первого века.
А когда стол был, наконец, заставлен до самых краев и даже больше — из кухни прикатили специальную тележечку, и все расселись по своим места, то попытки накормить меня «самым-самым» и побольше вспыхнули с удвоенной силой.
Хедва Ароновна и Марк Моисеевич будто соревновались с друг другом: кто больше вкусного засунет в их спасителя!
И пошла нескончаемая вереница: «Отведайте Это!», «Таки попробуйте вот-то», «А у этой пастилы такой дивный вкус, а какие у неё целебные свойства! Поверьте старому мастеру! Он не будет зазря привирать!», «А этот джем! Когда я его готовила, то добавила в него щепотку…»
Поить меня начали сначала душистым травяным сбором, от первой же чашечки которого будто легче дышать стало — заботы и волнения не ушли, но словно стали меньше форматом.
Алукард даже забеспокоился и предложил пресечь воздействие подозрительной химии, но я отговорил. День действительно выдался слишком бурным, и восстановить душевное равновесие мне явно не помешает.
Затем мне налили бокал вина из Афин. И Боже! Что это был за вкус! Настоящая амброзия!
— Из «того самого» Терос Мегаро, где уже пять тысяч лет возделывают виноград. И должен признать — местные добились в своём искусстве вершин мастерства! — в голосе Марка Моисеевича отчетливо слышалось уважение к людям, которые смогли вывести свою работу на Такой уровень!
Ещё были экзотические фрукты из какой-то Персидской лакуны. Домашние конфеты, «которые прекрасно умеет делать наша Басечка»…