Пока открывали ворота, я успела почти на ощупь отыскать себе местечко и усесться на ящик, подтянув к груди ноги, но так ехать — издевательство! И тут еще Альн брякнул очередную «гениальную» мысль:
— Господин, ей бы рот заткнуть! А то ведь перегнется и вцепится вам в шею, пока едете!
— Тут языком-то до носа не достать — тесно, не то что перегнуться! — огрызнулась я, на что Дельрен холодно отчеканил:
— Будешь дерзить, на своих побежишь.
Этот и впрямь может заставить, поэтому я прикусила язык и замолчала.
Дельрен приоткрыл на панели крышечку, вставил ключ в щель, повернул — и повозка с тихим гулом задрожала. Что он потом делал, не видела из-за его широкой спины, но скаперт медленно выехал за ворота.
— Не орать! — предупредил синеглазый, и как только Альн запрыгнул в машину, мы поехали.
Двигался тарантас на удивление бодренько, подрезая лошадиные повозки, но, видимо, здешняя тачка — крутая вещь. То-то нам уступают дорогу и не возмущаются.
Так как я сидела в багажнике, вместо окон у меня были небольшие узкие оконца на уровне глаз. И то, подозреваю, они для освещения. Однако даже так я умудрялась разглядывать город.
Он не то чтобы был копией девятнадцатого века моего мира, но что-то общее проскальзывало. Женщины в длинных платьях, некоторые в чепцах или шляпках, мужчины в куртках и широких штанах, отдаленно похожие на привычные мне мужские костюмы. Двух, трех и четырехэтажные дома, кривые мощеные улочки, повозки, запряженные лошадьми… Второго скаперта я не заметила.
Когда выехали на набережную, Акольм стал выглядеть приличнее. Но наслаждаться поездкой мешал специфический, непередаваемый запах внутри машины, отдаленно похожий на луковый. Еще нестерпимая духота и тряска, от которой тошнило. Я обдувалась, но легче не стало. Еще немного, и сдохну!
О побеге даже думать не приходилось. От такого как Дельрен не сбежать, а если и повезет, среди здешних дам-пуританок, облаченных длинные платья и юбки, не затеряться. Да и ноги у меня связаны хитрыми узлами.
— Мы куда? — на повороте пробурчал Альн. — К Заркиту? Так она же живая! — Но после долгого взгляда постиг тайную мысль босса. — А-а! — И на ходу приоткрыв боковую дверцу, смачно сплюнул на землю.
Мы проезжали по узкой улочке не самого благополучного района. Однако даже горожане со злыми лицами не осмеливались перебегать дорогу странной парочке. Чтобы ненароком никого не придавить, ехали на медленной скорости, чем и воспользовались любопытные мальчишки, облепившие скаперт и донимавшие Дельрена криками:
— Ловчий! Кого поймал?!
Я пошевелилась, и дети с визгами бросились врассыпную. Но один из сорванцов с рыжими вихрами продолжать орать в окно:
— А чего пес не дохлый?!
На что ловчий продемонстрировал ему здоровенный кулак.
— Дурной малец! — пробурчал седоусый.
— Ав прошлый раз ты утверждал, что он похож на меня, — поддел его Дельрен.
— Так дурным нравом и похожий, — хмыкнул помощник. — Что вас, что его тянет на неприятности.
— Сам-то чего увязываешься за мной?
— Куда вы без меня один-то? — они переглянулись и заулыбались. Похоже, между этими двумя дружеские отношения, несмотря на то, что Альн старше и обращается к ловчему — господин.
Проехав еще немного, тарантас остановилась на окраине улицы, у покосившихся ворот.
Дельрен вылез, подошел к ним и громко постучал. Тишина.
— Поди, пьет не просыхая! — недовольно процедил сквозь зубы. Альн тоже выбрался из скаперта, потянулся, а затем не очень любезно за шкирку вытащил из машины меня.
Нам не спешили открывать, и Дельрену пришлось хорошенько попинать ворота, прежде чем с той стороны, наконец, послышались злобная ругань, грохот. Когда створка приоткрылась, высунулся помятый, тощий алкаш с худым, поросшей сизой щетиной, лицом и выдающейся вперед челюстью.
— Чего? Опять притащили?! — пробурчал неприятный тип, и до нас донесся отвратительный запах дешевого пойла.
Дельрен отодвинулся, и Заркит, увидев меня, дернулся и испуганно попятился назад, как от привидения. Затем запнулся о доску, упал, но даже так продолжал отползать и чертить на какие-то защитные знаки на груди.
— Грешен. Каюсь! — трясясь, бормотал он. — Каюсь!
Оба моих спутника, не сговариваясь, сплюнули.
Проходить на грязный двор, заполненный ветхим тряпьем, разломанной мебелью и другим мусором, где даже бурьян не рос, не стали. Морща нос от брезгливости, Дельрен подпер ногой дверь и зло процедил сквозь зубы: