Гильдмайстер задал ему ещё несколько незначительных вопросов о поездке и сделал жест, отпуская. К его удивлению, Кальмон задержался, потупившись и снова принявшись мять шапку, коя внезапно и незаметно опять появилась в его руке.
- Что ещё? - Спросил гильдмайстер.
- Так что вот, ваша милость, осмелюсь ещё почтительнейше и покорнейше доложить, что есть у меня послание к вам от лиц, пришедших в наш Гильдейский Дом, как узнали они, что я из Кармона прибыл. Они меня вызвали на улицу, завели там в кабак приличный, заказали всего на большую сумму и поставили мне есть-пить. А между тем стали спрашивать, правда ли, что я из Кармона в Акебар явился, да от кого именно. А как узнали, что от вашей милости, так стали обхаживать, будто я благородный, и всё обиняками расспрашивать, знаю ли я что про Его Величество. Когда же услышали, что уехал я из Кармона, ничего не зная про Императора нынешнего, да продлятся его дни, и про события здешние, о коих ваша милость мне столь неожиданно поведали, так стали спрашивать, скоро ли я обратно. Я им как есть сказывал, что в Акебаре мне сидеть незачем, а в Кармон отъеду, как соберусь. И тут они мне и говорят, что они, мол, из кумпании торговой гальвийской, где сам король Гальвии в кумпанах, и что хотят они с новым Императором мира и торговли, выгодной для обеих сторон, а для того ищут, кто бы их к Императору подвёл да про их намерения добрые рассказал.
- И что дальше?
- А дальше дали они мне письма и голубей дюжину. Письмо для вашей милости вот, - Кальмон закопался опять в сумке; достал, наконец, и вывалил на стол не одно, а два письма - запечатанные в пакеты зеленым сургучом с гербами Всеобщей тороговой компании Гальвии, - и для Императора тож. Не велите казнить, ваша милость, не мог я отказаться, слишком важные то люди были! - И Кальмон повалился на колени.
- Вставай, любезный, нечего тут. Ты правильно сделал, мне любые сведения нужны. Буде кто тебе упрёки делать станет или, того хуже, в предательстве обвинит - говори, что поступал по моему повелению, и отсылай ко мне.

[1] Тонелада - бочка емкостью в две тысячи фунтов воды или вина. По весу - без малого тонна на наши меры.
3
С Гальвией всё было очень непросто.
Это была страна, с которой Империя одновременно находилась в крайне враждебных отношениях (ещё бы, после стольких войн!) и в отношениях взаимовыгодной торговли (ещё бы, при такой потребности в продуктах друг друга, которые нечем было заменить!).
Гальвия нависала над северными границами Империи (от которых выгодно была отделена обширной горной страной, где умеренно процветали четыре из восьми имеющихся в метрополии исторических Марок). Но куда важнее было то, что Гальвия, оседлавшая эстуарии двух крупнейших на континенте рек, сохранявших судоходность почти что до степей Восточного Уллузана (Родан на юге) и почти что до тайги загадочных земель Криев-Валодов, где непонятно кто правил непонятно кем, и, как говорили, вовсе не было городов с нормальными каменными домами (Иззил на севере), так вот - Гальвия сидела на важных водных торговых путях. Сидела много столетий, что не замедлило привести к появлению у гальвийцев сначала толкового речного флота, а потом - ещё более толкового морского.
Пока Империя в своём Южном море отбивалась от галер косоглазых карракийцев, крючконосых гиккосов, чернокожих мауронов (ну ладно, не всегда отбивалась, чаще, вообще-то, наоборот) - с гальвийцами воевали на суше, с переменным успехом. В итоге, у Империи случился высокоразвитый и очень мощный галерный флот, прекрасно показывавший себя в течение нескольких сотен лет на Южном море.
А потом самые-самые юго-западные народы Империи, те же сотни лет добывавшие рыбу для пропитания на совершенно непригодных для боя суденышках, жившие в глубоком тылу Империи как со стороны народов Южного моря, так и со стороны народов Севера (и не думайте, что только гальвийцы из них агрессивны), - развили свои судёнышки для плавания в океане и стали-таки по нему плавать.
И тут оказалось, что за Южным морем есть не только мауроны, но и другие народы, чем южнее, тем темнее кожею. А у этих народов есть очень, очень много интересного для торговли: красивые и прочные породы дерева; драгоценные камни, цены которым эти народы вовсе не знали; пряности - и чем дальше на юг, тем больше и дешевле!
Было у них и золото, и серебро, и медь, но не в таких количествах, чтобы стоило те земли завоёвывать ради них. А вот торговать...
Народы юга (и юго-востока, после того, как однажды корабли Империи обогнули Южный материк и пошли на север) не знали, что такое сталь. Их железо было мягким, клинки из него легко гнулись и не держали заточку.
Народы юга (и юго-востока) вовсе не знали стекла.
Народы юга (и юго-востока) не знали пороха.
Попробовав эти продукты развитой промышленности Империи, они восхотели ими обладать.
И они готовы были за них отдавать то, чем богаты были их земли - и чему цены они вовсе не знали.
Торговля Империи стремительно подняла её благосостояние. Крестьяне (!) могли себе позволить не то что солить ежедневные блюда - они их посыпали пряностями и острыми, и ароматными!
В домах не то, что знати - зажиточных горожан появилась мебель из пахнущего пряностями заморского дерева.
Дамы стали пользоваться ароматами, приготовленными из заморских растений - мастерство имперских алхимиков усовершенствовало природные качества привезённых с юга и юго-востока материалов.
А потом у Империи появилась Заморская Марка. Земля, которая была богаче, чем любые другие земли в этом мире. Земля, которая - вся! - принадлежала Империи и входила в неё как неотъемлемая часть.
И вот вся эта роскошь, вся эта торговля, все эти поставки - были зависимы от моря, от кораблей, от их безопасного передвижения.
В самом начале имперским кораблям ничего не угрожало, кроме сил природы: да, бывало, корабли пропадали, попав в шторм, вылетев на камни, выбрав неверный курс и сгинув в безызвестности.
Но потом другие народы, охваченные завистью к успехам Империи, решили, что вправе снимать свои сливки с имперского молока.
Первыми проснулись привычные карракийцы с гиккосами. Их стремительные галеры, ничем не уступающие имперским (кроме скорости постройки: Империя наладила производство галер в таких темпах, кои недоступны были - и будут - народам, не способным к столь высокой организации), набрасывались на возвращающиеся из походов имперские корабли, стремясь либо подловить их в штиль, либо задавить количеством.
Затем и северные народы, гальвийцы прежде всего, включились в эту драку. Они действовали по-другому: не входя в зоны, близкие к портам Империи (как делали карракийцы) или к типичным маршрутам на Юг (как поступали гиккосы) - гальвийцы взялись за пути, ведущие в Заморскую Марку и обратно. Там и в самом деле быо больше добычи: корабли шли едва ли не в видимости друг от друга. Это им, однако, не помогало, когда на корабль наваливались сразу два гальвийца с кучей голодного злого народу на палубах, а ещё один или два их прикрывали.
Империя стала водить конвои, защищая десяток торговцев десятком же боевых кораблей. Тут выяснились две неприятные вещи: во-первых, боевые корабли Гальвии были лучше во многих отношениях - пока Империя совершенствовала галерный флот, Гальвия развивала океанский. А во-вторых, затраты на конвой были такими, что прибыльность обладания Заморской Маркой стала для Империи снижаться.
Вдобавок Гальвия попросту попыталась отобрать Марку у Империи. Случились две войны, обе на севере Марки. Во время второй гальвийцы попытались высадить десант у Акебара, но были разгромлены страшно.
Третья попытка была во время мятежа Исти-Маграла. Ходили разные слухи о том, что могло подвигнуть обоих на предательство интересов Империи и попытку отколоть Марку и сделать её самостоятельным владением. Честолюбие ли, не по доблести, было тому виной, корысть ли, или её вариант - желание покрыть безнадёжные долги - но вельможи смогли собрать не только свои компаниды, но и наёмные, в большинстве гальвийские, и около года терзать Марку, убивая людей и разоряя имения.