Уаиллар, не отключивший у себя чувство жизни вокруг, понял через короткое время, что нападение не удалось. Ощущения живых душ других аиллуэ исчезали одно за другим со скоростью, которая сильно испугала Уаиллара. Если все круглоухие научатся ТАК защищаться от аиллуэ, то народу аиллуэ жить останется очень недолго. Особенно тем кланам, которые, как клан Уаиллара, живут недалеко от опушки Великого Леса, где много добычи и пищи, но много и круглоухих в соседях. С такой тактикой и таким вооружением добычей будут уже не круглоухие, а сами аиллуэ.
Уаиллар поразился тому, насколько быстро оказались перебиты практически все воины его клана. Он был бы поражен ещё сильнее, если бы узнал, что люди как раз посчитали этот бой очень долгим — как обычно и бывает, когда в короткие сроки укладывается очень много мелких, но важных событий.
С болью в душе и сердце наблюдал он, как многокожие добивали ещё живых воинов. Когда погасла последняя искра, Уаиллар не смог сразу же заставить себя встать и отвести малого к военному вождю круглоухих.
Он с ужасом осознал, что на поляне из живых аиллуэ остались только он сам и его женщина.
Весь цвет воинов, его родичей — лежали мёртвыми, как мертвы камни…
Уаиллар почувствовал глубочайшее горе, от которого ему захотелось умереть и лечь рядом с ними.
Но надо было спасать свою женщину, а значит, надо было передать круглоухого уолле военному вождю многокожих, забрать Аолли и — Уаиллар гнал от себя мысли о том, что делать им с Аолли после того, как они станут свободны.
Эти мысли были слишком неприятны — или слишком неясны…
Уолле, слабый уолле без шанса стать воином, — подумал Уаиллар, легким пинком отправив парня в сторону военного вождя круглоухих, который стоял с видом усталым, но довольным, держа в опущенной руке громотрубу. Молодой круглоухий, чей подбородок едва начал покрываться обычной для них шерстью, шёл, как будто сознание вовсе не присутствовало внутри него. Юный аиллуо вёл бы себя в похожих обстоятельствах совсем иначе.
Таких слабых уолле в народе аиллуэ принято было убивать. Только не было таких слабых уолле. Потому что воспитывать из них воинов — начинали едва не с рождения. Воспитывали матери, другие дети, взрослые аиллуо. Воспитывали примером, требованиями, рассказами в ааи и у Великого Древа. Наблюдением за тем, как ведут себя разные пленники у пыточного столба, и пояснениями к этому. Физическими упражнениями и отношением к ним. Поощрением за мужество и презрением за проступки. Уважением к личности даже самых малышей…
И тут вождь многокожих изумил его. Он опустился перед уолле на колено, склонил голову и что-то пробурчал на своем языке. Уолле, явно до этого готовый сорваться и потерять лицо, вздрогнул, сглотнул и переменился на глазах. Уаиллар был потрясен: уолле вёл себя, даже не как военный вождь — а как Великий!
Выпнув круглоухого уолле к многокожим, Уаиллар огляделся в поисках Аолли.
Жена его обнаружилась сразу же: заметив своего аиллуо, она, сначала неуверенно и немного неуклюже, двинулась в его сторону, стараясь не привлекать внимание. Потом, судя по движениям, сбросила узел лаллэалэ и уже не обращая внимание на многокожих, занятых своими делами, кинулась к мужу.
Они вцепились друг в друга, как лиана уиллоэ вцепляется в ствол олоолои. Много, много ударов сердца они не могли оторваться друг от друга, не могли поверить, что снова вместе. Потом Уаиллар удивлялся тому, что ни мгновения не думал при этом ни об убитом отце Аолли, ни о том, что случилось между ним и кланом.
Всё, что они могли сказать друг другу в это время — были невнятные восклицания вроде «ты жив!», «как ты?», «я не могу без тебя» и тому подобное.
Надо ли говорить что-то другое? Надо ли сохранять воинское умение держать всё, что вокруг, под контролем? Жизнь показала, что надо.
Они только успели потереться шеями и обменяться несколькими словами, как Уаиллар заметил, что круглоухие повернулись в их сторону и что-то обсуждают.
Круглоухий уолле, которого уводили куда-то к центру поляны вождь многокожих и его молодой друг, обернулся и показал на воина аиллуо и его жену. Уаиллар нутром почуял, что ничего хорошего для них внимание молодого круглоухого не повлечет.
— Уходим! — Тихо крикнул он жене.