зы, уместнее было бы даже сказать: «ВСЁ!».
Каждый раз вонзая и загоняя всё глубже под кожу собственный «Поттероин», какая-то частичка того прежнего «надменного и высокомерного лорда Малфоя» безвозвратно отмирала, оставляя лишь, запутавшегося в себе, и во всём этом хитросплетении взбудораженных чувств и ответных эмоций, юношу. Юношу, который оказался слабым и безвольным, по меркам Люциуса А́браксаса Ма́лфоя, всегда знавшего, что лучше для его единственного сына. Юношу, который забыл о существовании всей Вселенной, со всеми её сложностями, проблемами и предрассудками, стоило только Гарри Поттеру впервые коснуться его губ своими… Никогда ещё гордость Драко Малфоя не была столь молчалива и незаметна, как в то невероятное мгновение. А всё потому, что в глубине души он знал, что отец…не прав! И никакая это не слабость! Наоборот… Уж кто-кто, а Драко как раз таки прекрасно понимал, чем конкретно рискует…
И вчера…лёжа на сырой земле под тёплым, будто вышедшим из его снов, Поттером…касаясь, едва подрагивающими от нахлынувших эмоций, пальцами Его губ… Драко был абсолютно искренен. Это сегодня, мысленно переживая тот трепетный момент, он был уверен, что решение поцеловать Поттера в ответ, стало, пожалуй, его первым самым смелым, практически по-гриффиндорски бесшабашным и отчаянным поступком за всю его жизнь! Малфой в нём был в ужасе от стыда, а Драко…сгорал от желания навечно застыть в том сладком мгновении. Но именно в тот миг он об этом не думал. Да он вообще ни о чём не мог связно думать! Всё, кроме Гарри, не имело больше значения. Мир Драко Малфоя в одну секунду с громким хлопком сжался до одного-единственного человека, который так долгожданно и неистово целовал его губы!
А потом…так не вовремя появилась МакГонагалл…и разрушила в одночасье всю его мнимую отвагу! Граничащее с реальностью восприятие тех волшебных мгновений, проявление его взбунтовавшейся воли и жажды Свободы Выбора, рассыпалось в прах, ускользнув, как вода, пальцы.
«Можете даже не сомневаться, мистер Малфой: подобная выходка не останется незамеченной. Боюсь, как раз таки для Вас, она будет иметь самые, что ни на есть, серьёзные последствия… Завтра же утром, я намерен сообщить о случившемся Вашему отцу!» – тремя ёмкими предложениями Северус занёс над ним Дамоклов меч и грубо напомнил Драко: о чём он никогда не должен был забывать и где должно быть его место.
Прежде всего, он – Ма́лфой!
Какая, к дракклу, Свобода Выбора!? Как он вообще мог так глубоко заблуждаться? На самом деле, у него никогда и не было этого самого Выбора! А была только родовая честь и сыновний долг…
Драко скривился, будто почуяв вдруг какой-то отвратительный смрад, и понял, что больше не может оставаться неподвижным. Ему срочно необходим был свежий воздух! А ещё… – он поднёс к носу кисть, принюхиваясь – принять душ! Смыть этот жуткий больничный запах. Вздохнуть полной грудью. Выветрить, как наваждение, все воспоминания о вчерашнем вечере и больше не приближаться к Поттеру!
Бесшумно поднявшись и надев вчерашнюю, очищенную эльфами, одежду, Малфой наскоро попытался привести её в идеальный вид. Он придирчиво осмотрел заштопанные места разрывов и вновь брезгливо сморщил свой заострённый нос. Ему было мерзко от одной мысли, что в таком виде, он стал чем-то похож на ненавистного нищеброда Уизела в его обносках, видавших не одно поколение конопато-рыжих братцев!
Тихо нашёптывая Разглаживающие заклинания, чтобы не разбудить Поттера, Драко вдруг застыл на месте, доведя волшебную палочку едва ли до середины рукава на школьной мантии. Осторожно проведя кончиками пальцев по, сложенным стопочкой, чужим вещам, несколько удивился тому, что никогда не воспринимал подобным образом самого Поттера! А ведь при их первой встрече в магазине мадам Малкин, когда Драко ещё не знал кого именно он случайно встретил, тот выглядел далеко не самым лучшим образом, точно так же донашивая за каким-то магглом безразмерные, страшные и выцветшие шмотки… Но Драко, странным образом, никогда не испытывал к нему даже крошечной доли того отвращения, которое вспенивалось в его аристократической крови даже при мимолётном взгляде на Рональда Уизли!
Малфой тряхнул головой, приказывая себе поторопиться, и рассыпал по лицу платиновые длинные пряди. Понимая, что возиться с укладкой, времени нет совсем, он принялся усерднее водить палочкой по одежде, распрямляя едва заметные складки. Уже отшлифовывая штопаные швы, Драко дал себе слово выкинуть всю безнадёжно испорченную одежду сразу же, как только вернётся в подземелья Слизерина!
Через пару минут всё было готово. И, пряча в карман палочку, Малфой решил, что с Помфри он вполне может поговорить и в её кабинете, не дожидаясь, пока та сама придёт на утренний осмотр.
Драко уже сделал несколько шагов в сторону выхода, но внезапно ощутил, как сердце тоскливо пихнуло его под рёбра… Он просто не мог вот так уйти!
До побелевших костяшек сжав кулаки и стискивая челюсти, Драко казалось, что он всей кожей чувствует спокойное дыхание Поттера у себя за спиной...
Снова. Он снова наступал на одни и те же грабли. Злясь на себя и обругивая последними словами собственное безрассудство, резко отвернулся от двери и бесшумно вернулся обратно, чтобы ещё раз взглянуть…на Него.
«В последний раз!» – пообещал себе Драко.
Будто почувствовав на себе напряжённый пристальный взгляд серых глаз, Гарри перекатился на спину и недовольно свёл вместе брови. Малфой тут же испуганно отшатнулся, но быстро успокоился, поняв, что Поттер всё ещё спит.
«Интересно, что ему снится?» – с любопытством подумал Драко, осторожно подходя ближе.
Плотнее запахнув широкую мантию, Малфой позволил себе ещё одну прихоть. Немного склонив голову к плечу, он заправил за ухо упавшую на лицо прядь и принялся с интересом рассматривать Поттера…
После летних каникул кожа Гарри ещё сохраняла неповторимый бронзовый оттенок, слабо мерцая в ранних утренних лучах. Живо представив, как Поттер, фривольно развалившись где-нибудь на лужайке и, должно быть, вальяжно при этом раскинув в стороны свои руки и ноги, подставлял своё полуобнажённое тело жаркому солнышку, щёки Драко невольно порозовели, а сам он лишь мысленно хмыкнул. Мда, подобное времяпрепровождение было просто непозволительной роскошью для молочно-белоснежной кожи аристократа «голубых кровей»! Правда сейчас, Поттер выглядел несколько бледнее, чем обычно, но это, скорее всего, пройдёт, как только тот окончательно восстановится после вчерашнего. Малфой непонимающе мотнул головой: и как это они так увлеклись, что оба не заметили собственных травм?!
Дав волю природному любопытству, он обнаглел настолько, что позволил себе аккуратно присесть на самый краешек кровати. Невесомо отвёл со лба Поттера рваную чёлку и сощурился, приглядываясь.
Легкоузнаваемый, знаменитый шрам, любезно подаренный Гарри Тёмным Лордом, росчерком молнии нависал над его правой бровью. Впервые свободно рассматривая его со столь близкого расстояния, что-то в груди Драко неприятно шевельнулось и холодком обдало спину.
«Надо же… – подумал он. – Неужели мальчик, уже дважды, если учитывать историю с Квирреллом, одержавший победу над самым могущественным Тёмным волшебником в мире, вчера так просто соскользнул с метлы? Или…как он там сказал? «Полетел, как птица»… – Малфой раздражённо фыркнул. – Идиот!»
Драко опустил руку и, насупившись, поджал губы. Ему до сих пор было непонятно: почему Поттер, опытный и – чего уж душой кривить!? – самый лучший квиддичный ловец в школе, допустил подобную оплошность? Не мог же он, в самом деле, сделать это…намеренно? Драко нахмурился ещё больше и недовольно зыркнул на спящего Поттера.
Его снедало любопытство. Но досадное разочарование от того, что он уже никогда не сможет открыто спросить об истинной причине этого опрометчивого поступка и должен будет теперь избегать переписки и даже любых разговоров с Поттером, напрочь выводило из равновесия. Но, раз уж он вознамерился приложить все возможные и невозможные усилия, чтобы покончить с этой нездоровой тягой к Поттеру и прекратить это опасное во всех смыслах общение, то его любопытству пора было бы уже «заткнуться», а ему самому, в кои-то веки, научиться говорить себе твёрдое «НЕТ!» и просто…жить дальше. В конце концов, что же у него не найдутся дела поважнее, чем гадать о том, что творится в голове у Гарри!?
«Гарри…» – Малфой закусил губу, испугавшись того, как естественно и просто ему удалось произнести это имя. Пусть даже мысленно.
Глядя на преспокойно спящего Поттера, Драко про себя отметил, что, пожалуй, без этих нелепых круглых очков, тот выглядел бы намного…эм, убедительнее. Он остался доволен эпитетом, так во́время пришедшим ему на ум – правильно: ничего лишнего! Но тут же не преминул предположить, что без всё тех же очков, глаза у…Гарри, наверняка, будут ещё более выразительными, ярко-зелёными и…красивыми…
«Чёрт! – Малфой тряхнул головой и отвернулся, отгоняя непрошеные воображаемые образы. – Никакого больше «Гарри»! Поттер – и точка!»
Глубоко вдыхая и выдыхая носом, Драко постарался внушить себе полнейшую безмятежность и беспристрастность. Раньше ведь ему это всегда удавалось!
«Ну, почти всегда…» – нехотя поправил он сам себя.
Пожевав губы, Драко всё же решился, и, повернув голову вполоборота, вновь приковался взглядом к лицу Поттера…
Упрямый, гриффиндорский лоб со шрамом-молнией над правым глазом, который почему-то так хочется проследить подушечкой указательного пальца; густые, но аккуратные тёмные брови; тонкие, сомкнутые веки, увенчанные тяжёлым веером чёрных ресниц; прямой, совсем немного заострённый нос; точёные, чётко выделенные и слегка припорошенные юношеской щетиной скулы; крохотная, даже не сразу заметная, впадинка на волевом подбородке и…яркие губы: тонкая, плавно очерченная, верхняя и, соблазнительно пухлая, нижняя. Драко проследил взглядом едва заметные мимические углубления вокруг рта и с грустью вспомнил широкую, открывающую все зубы, улыбку Поттера, которая ещё ни разу не была адресована лично ему просто так. И ещё почему-то подумал, что в башне Гриффиндора, Поттер, наверное, постоянно именно так и улыбается! Ну, а что же им с дружками ещё делать?! Ведь это не то, что в Слизерине… У этих гриффиндурков вообще нет никакой серьёзности и постоянного, скрупулезного самоконтроля над тем «где-что-и-КОМУ» ты что-то говоришь. Они не живут с ощущением того, что все двадцать четыре часа в сутки нужно быть настороже, чтобы не потерять «лицо» или своё положение в обществе своих же хитроумных сокурсников...
«Наивные…» – с ухмылкой покачал головой Малфой, но тут же грусно опустил плечи.
Поттер вдруг разомкнул губы и как-то отрывисто выдохнул. Запаниковав, Драко затаил дыхание и застыл, практически превратившись в каменное изваяние. Но Гарри лишь слегка повернул голову на бок, глубоко вдохнул и вновь расслабился.
Взгляд Драко скользнул к этим приоткрывшимся, манящим губам, и его чёрные зрачки мгновенно расширились, поглотив собой серебристую радужку глаз. Стоило только вспомнить, как ещё вчера эти самые губы голодно сминали, будто хотели испить до дна, и жадно прикасались к его собственным, ничуть не уступающим в ответном напоре, как Драко охватило неожиданно сильное и непривычное чувство смущения. На его бледных и немного впалых щеках медленно, но неумолимо начал проявляться румянец, а в животе появилась какое-то тянущее, закручивающее всё в тугой узел, очень…странное ощущение.
Прикрыв ладонью зажмуренные веки, Малфой мотал головой и думал, что вчера они оба, видимо, знатно приложились головами об землю и попали под влияние какого-то наваждения… Просто…так, наверное, сложились звёзды. Иначе, как ещё объяснить то, что, поддавшись этому совместному, безумному и опьяняющему порыву, их с Поттером чувства мистическим образом выплеснулись наружу, найдя отклик друг в друге. Но больше всего Драко изумляло и пугало даже не это, а то, насколько правильными и необходимыми ему показались эти несколько сумасшедших минут!
А если бы он ушёл из того коридора вчера чуть раньше? Если бы вообще не захотел покидать подземелий, болтая с сокурсниками или читая какую-нибудь книгу? Если бы не смог увидеть, как Поттер мчится к площадке Астрономической башни? Мерлин Великий, если бы он…не успел?!?
По спине Драко пробежали ледяные мурашки, и, передёрнув плечами, он спрятал лицо в ладонях.
«Чёртов Поттер! Какой же ты идиот…»
Открыв глаза, Малфой строго велел себе сосредоточиться и нервно пригладил волосы, стараясь придать им хоть какое-то подобие своей обычной, идеально зализанной назад, причёски. Что бы там он для себя ни решил и чего бы ни стыдился, но о том, что ему удалось вчера спасти этого гриффиндурка, Драко нисколько не сожалел! Даже если, – «Упаси Мерлин, конечно!» – отец каким-то образом прознает о его поступке, он найдёт, что ответить. Ничего, как-нибудь извернётся – не впервой!
Гарри тихо вздохнул, привлекая его внимание, и Драко зачем-то подметил, что когда тот поджимает губы (вот как сейчас), то маленькую впадинку на его подбородке становится видно отчётливей...
Драко с интересом огладил взглядом заострённую скулу Поттера до самой мочки уха… Проследил контуры шеи и по всей длине, спокойно бьющуюся, крупную вену… Склонив голову к плечу, задержался на ямочке между ключиц и скользнул взглядом дальше…к широким плечам, медленно спускаясь вниз по расслабленным, жилистым и – как он вчера успел убедиться – сильным рукам… Тихое дыхание Гарри размеренно приподнимало и опускало его обширную грудную клетку. И даже, несмотря на то, что большая её часть была скрыта под тугими бинтами, Малфой без труда смог отметить то, как разительно окреп и возмужал Поттер за последнее лето, постепенно превращаясь из угловатого, худощавого подростка в настоящего сильного мужчину.
Ну, пожалуй, это всё…
Драко поднялся и расправил невидимые складки на мантии. Достав из глубокого кармана ту самую, потрепанную записку, о которой вчера его спрашивал Поттер, он не смог подавить в себе желание ещё раз…в последний раз…перечитать её. Стараясь впитать в себя каждую неровную буковку, Драко быстро пробежался глазами по знакомым строчкам и, бережно свернув её обратно, положил на тумбочку рядом с круглыми очками и волшебной палочкой Поттера.
«Так будет лучше для всех…» – подумал Малфой и внутренне горько усмехнулся, ведь только вчера он буквально пришёл в ярость, услышав подобное объяснение от Поттера.
Опуская руку, он легонько мазнул кончиками пальцев по простыни, прослеживая линию чужой руки, и уже отвернулся, чтобы уйти незамеченным, как…